Мапидэрэ совсем не хотелось проверять, как Тацзу, самый непредсказуемый из богов, трактует свои обещания.
Тацзу рассмеялся еще громче, и огромная акула погрузилась в водоворот у его ног, однако вода перестала прибывать и земля превратилась в зыбучие пески, такие же черные, как зловещие ловушки побережья Луто. Мапидэрэ погрузился в них по шею и обнаружил, что не может дышать.
– Я всегда почитал всех вас… – Это был не голос, хрип, и его почти заглушил пронзительный смех Тацзу. – И лишь пытался сделать мир людей идеальным, близким вашему.
Луто, бог Хаана, коренастый старый рыбак, чья кожа была темной, как только что затвердевшая лава, поднял ногу со своего пави, гигантской морской черепахи, бросил рыболовную сеть и вытащил Мапидэрэ из песков.
– Зачастую между идеалом и злом нет четкой границы.
Слова Луто показались Мапидэрэ лишенными смысла, но чего еще можно было ожидать от бога обмана, математики и предсказаний, чьи владения всегда оставались выше понимания смертных.
– Тацзу, ты меня удивляешь, – сказал Луто, и его мудрые карие глаза заискрились задором, что никак не вязалось с возрастом. – Я не ожидал, что ты встанешь на чью-то сторону в приближающейся войне. Значит, Киджи против близнецов, Фитовэо и тебя?
О Мапидэрэ забыли, и он почувствовал, как сжалось его старое сердце.
«Значит, снова начнется война? Неужели вся моя жизнь прошла напрасно?»
– О, я не стану принимать чью-то сторону, тем самым ограничивая себя, – заявил Тацзу. – Меня интересуют лишь новые сокровища и кости для подводного дворца. Ты можешь считать меня наблюдателем, как Руфидзо. Вот только он хочет, чтобы погибло меньше людей, я же – наоборот. А что намерен делать ты, старик?
– Я? – Луто изобразил удивление. – Ты же знаешь, у меня нет таланта к войне и политике. Меня всегда интересовали алхимики Мапидэрэ.
– Верно, – усмехнулся Тацзу. – Думаю, ты просто тянешь время, чтобы присоединиться к победившей стороне, старый обманщик.
Луто улыбнулся, но ничего не ответил.
Тутутика, бесплотная богиня Аму, заговорила последней, и ее голос был таким же спокойным и приятным, как безмятежная поверхность одноименного озера. Речь златовласой богини с лазурными глазами и кожей цвета полированного грецкого ореха заставила смолкнуть остальных богов.
– Как самая младшая из всех вас и наименее опытная, я никогда не понимала вашего стремления к власти и кровопролитию и всегда хотела лишь одного: наслаждаться красотой своих владений и восхвалением своего народа. Почему мы должны враждовать и идти друг против друга? Почему не можем не вмешиваться в дела смертных?
Остальные боги долго молчали.
– Ты говоришь так, словно прошлое не имеет значения, – наконец сказал Киджи. – Тебе хорошо известно, как относились другие к народу Ксаны до того, как начались войны Мапидэрэ. Взгляни еще раз на обманутый народ, который долгие годы проливал кровь и терял богатства, пока больше не смог терпеть оскорблений. А теперь, когда к ним наконец стали относиться с уважением, как я могу отойти в сторону, если им снова угрожает опасность?
– Ты не можешь говорить только об истории своего народа, – сказала Тутутика. – Аму также жестоко страдало во время войн Мапидэрэ.
– Совершенно верно, – с торжеством согласился Киджи. – Если народ Аму снова начнет рыдать и попросит тебя о помощи, когда его братья и сестры умирают, неужели ты заткнешь уши и будешь наслаждаться закатами на острове Арулуги? Несомненно, он станет еще прекраснее благодаря дыму и пеплу горящих городов.
Тутутика прикусила нижнюю губу и вздохнула:
– Интересно, это мы руководим смертными или смертные ведут нас за собой?
– Тебе не уйти от тяжелых аргументов истории, – заметил Киджи.
– Прошу тебя, оставьте Аму в покое.
– У войны собственная логика, сестричка, – сказал Фитовэо. – Мы можем ее направлять, но не контролировать.
– Урок, который смертные должны получать снова и снова… – начала Рапа.
– …Но усвоить не в силах, – закончила Кана.
Тутутика обратила взгляд к забытому Мапидэрэ: