Кое-кто из солдат начал задаваться вопросом, почему их называют мятежниками, если то, чем они занимаются сейчас, почти не отличается от строительства Мавзолея или Великих туннелей для императора Эриши.
Когда их недовольство дошло до короля Хуно Кримы, король впал в ярость и неистовство. Ну какие же неблагодарные: не желают видеть разницы между рабским трудом на тирана, каковым он считал императора Эриши, и добровольным вкладом в дело увековечивания славы человека, их освободившего, а также своей новой родины. Он считал, что те, кто шепчется по углам, кто произносит столь гнусные слова, вне всякого сомнения, шпионы империи, в чью задачу входит посеять семена недовольства и инакомыслия, а также распространить лживые наветы. Их следовало уничтожить, всех до одного.
Король создал из доверенных офицеров, во главе которых поставил капитана, специальный секретный отряд с целью патрулирования лагерей рабочих по ночам и выявления инакомыслящих, кто задевает честь короля Хуно и Западного Кокру. В дополнение к форме бойцы отряда носили черные банданы, за что вскоре и были прозваны «черными платками». Если кого-то они вдруг подозревали в измене, больше никто и никогда бедолагу не видел.
Чем больше предателей они выявляли, тем подозрительнее становился король Хуно. Если вдруг министры забывали обратиться к нему со словами «ваше величество», то дрожали от ужаса, он приказывал людям шпионить друг за другом, потому что не был уверен, что среди «черных платков» нет имперских шпионов.
Решение проблемы он увидел в создании еще одного отряда, куда входили люди, которые пользовались его особым доверием. Эти повязывали головы белыми банданами и должны были следить за «черными платками». Первым они обвинили в измене капитана стражи, командира «черных платков». Король Хуно был разочарован, но считал, что это вполне объяснимо: так же, как рыба гниет с головы, коррупция начинается на самом верху. Конечно же, капитан стражи предатель – а как иначе?
Итак, «черные платки» следили за простыми солдатами, а «белые» – за ними. Но кто будет присматривать за «белыми платками»? Этот вопрос чрезвычайно беспокоил короля, он долго думал, пока не решил, что должны появиться и «серые платки».
Понимая, что каждое его решение рождает новую проблему, король Хуно впал в отчаяние.
По ночам люди начали убегать из лагерей в Диму – и если в первое время это был маленький ручеек, то довольно быстро он превратился в полноводный поток.
– Может быть, нам тоже стоит убежать, Рат, – прошептал Дафиро брату, постаравшись сделать это так, чтобы его никто не услышал: а вдруг рядом был кто-нибудь из переодетых «черных платков»? – До того как и нас с тобой назовут предателями.
Рато покачал головой, потому что все еще помнил пережитый восторг, когда вонзил нож в солдата Ксаны, свою первую жертву. Король Хуно показал ему, что он может быть храбрым, как настоящий мужчина, и вернуть себе жизнь, которую империя намеревалась стереть в порошок так же, как дробила камни для строительства Мавзолея. Король Хуно обещал, что такие, как он, Рато, смогут уничтожить империю и отомстить за смерть отца и матери.
Рато знал, что никогда этого не забудет.
В лагерях Диму все еще было место для десяти тысяч солдат, только вот половина коек пустовала по ночам.
«Почему мой дворец еще не построен? – бушевал король Хуно. – Я же вам приказал поторопиться. Работайте быстрее!»
Никто из министров не осмеливался сказать ему, что у них нет рабочей силы, чтобы довести строительство до конца. Отряды вербовщиков обходили окрестные деревни и силой забирали в город мужчин, которые еще не сбежали. Пойманных дезертиров казнили на глазах у остальных, чтобы преподать им урок верности, но от этого становилось только хуже.
В конце концов пришлось призвать в город на строительные работы стражей, стоявших на берегах Лиру, поскольку дворец был единственным, что действительно занимало короля.
– Генерал, разведчики, отправленные на боевых воздушных змеях, докладывают, что в обеденное время костры для приготовления пищи горят только у каждой десятой палатки.
– Пора, – сказал генерал Намен.
Глубокой ночью, когда солдаты короля Хуно спали, измученные тяжелой работой и страхом, пять тысяч имперских пехотинцев бесшумно переплыли на плоскодонках через Лиру и выбрались на сушу в нескольких милях вверх по реке. Когда они двинулись в сторону Диму, имперский флот начал такую плотную бомбардировку берега, какой в городе до сих пор не видели. Ведра с горящим маслом, точно метеоры, раскрашивали ночное небо, а в сторону лагеря, где спали последние солдаты короля Хуно, со свистом летели тучи стрел.