Одерик и Маргарета нехотя оставили дочь, перед тем повторив бесчисленное количество раз свои напутствия – столь же искренние, сколь и бесполезные. Ни храбрость, ни рассудительность не пригодились Эли в ту ночь: говорить с феей без страха и оглядки – гибельное дело, а искать в ее словах истину, на которую можно опереться в своих рассуждениях, – и вовсе глупо. Не станем тянуть беса за хвост: конечно же, дама туманов и звезд откликнулась на зов Эли, перед тем выждав положенное по фейским обычаям время. Поспешность не к лицу даже смертным людям, пытающимся казаться важными, а уж бессмертным созданиям торопиться вовсе не пристало, и фея точно угадала тот миг, когда надежда зовущего сменяется отчаянием, ослабляющим разум и тело.
Если к Маргарете в свое время она явилась созданием ночи, сотканным из непроглядной черноты, то к ее дочери пришла частицей Млечного Пути, мерцанием тумана, впитавшим в себя лунный свет. Будь на месте Эли человек, ничего о феях не слыхавший, – наверняка бы сразу решил, что так прекрасно в ночи может сиять лишь нечто добрейшее по своей природе. Но Маргарета подробно и без утайки пересказала свой разговор с феей – а эта простая женщина сама бы нипочем не смогла придумать столько злых и темных слов! – так что Эли не обманулась красотой волшебного существа. Свет этот был жестоким и холодным, и горе тому, кто понадеется найти в нем спасение…
– Славной ночи тебе, маленькая Эли, дочь малодушной Маргареты, – нежно и страшно промолвила фея. – Я знала, что ты пожелаешь со мной говорить. Болит ли твое сердце, милое дитя? Разрывается ли на части?
И от слов этих Эли, еще недавно намеревавшаяся держаться гордо и бесстрашно, горько зарыдала, упав на колени. Была ли в речах феи особая магия, или силы самой девушки к тому времени иссякли, – но этого крошечного укола хватило, чтобы боль и отчаяние захлестнули ее с головой, заставив забыть о сопротивлении.
– Да, – только и смогла она произнести. – Так больно, больно!..
– Это только начало, – пела фея, приближаясь и окутывая свою жертву пронизывающим холодом. – Ты будешь страдать все сильнее с каждым днем. Все мысли уйдут, кроме одной: о его равнодушии. Все твое счастье – в нем, а кроме него – ни счастья, ни смысла. Жизнь будет пуста, как будто весь мир превратится в бледную тень себя прежнего. Ни солнечный свет, ни шум дождя, ни пение птиц, ни людской смех не тронут больше твое сердце, ведь оно целиком заполнено любовью к нему, и больше там нет места ни для чего…
– Как избавиться от этого проклятия? – прошептала Эли, не глядя на госпожу туманов, которая становилась все выше и ярче, словно питаясь горем и болью.
– Проклятия? – воскликнула фея. – Это глупая и злая клевета! Разве может любовь быть проклятием? Любовь – это величайшее счастье!
– Но вы сами говорите, что я не смогу радоваться солнечному свету…
– Какой вздор! – фея презрительно рассмеялась. – Кому нужна такая радость? Она годится только для безродных нищих, для самых глупых неудачников! Радоваться солнцу, которое и так всем светит? Разве не достойна ты более редкого и изысканного счастья?
Эли молчала в растерянности, не зная, что сказать на это. Ей еще не доводилось слышать слова, которые звучали правдиво и складно, но при всем том ощущались как нечто неправильное и насквозь лживое.
– Но я хочу любить весь мир, как раньше, – наконец сказала она неуверенно.
– Любить весь мир – это все равно что никого не любить, – тоном, не терпящим возражений, ответила фея. – Особенно для девушки! Разве ты не знаешь, что главная мечта любой женщины – взаимная любовь к достойному мужчине? К лучшему из мужчин? Каждая сказка, каждая песня говорит об этом: без такой любви женская жизнь пуста и бессмысленна! Разве не затем приходила сюда твоя трусливая мать? Она не просила для тебя славы, почета, уважения – только желала выдать тебя замуж за принца! Потому что даже такая глупышка, как она, знает: высшая награда для девушки – влюбиться, ощутить взаимность, а затем – удачно выйти замуж. О каком мире ты говоришь? Он не нужен тебе! Твой мир – это твой принц, с него начинается смысл твоей жизни и на нем же заканчивается. Нет иного счастливого конца у женской судьбы, и чем бы прочим она ни пыталась наполниться – останется пустой! Только я могу помочь тебе получить любовь и дать смысл существованию.
– Принц? – повторила Эли еще более растерянно.
– Не так уж легко сплести судьбы в нужном порядке, когда речь идет о таком захолустье, – отмахнулась фея. – Пришлось немало постараться, чтобы исполнить свое обещание, – мы не бросаем слов на ветер! Немного хитрости, немного старых секретов… к тому же я чую королевскую кровь так же ясно, как люди отличают хорошее вино от плохого. Иногда приходится пользоваться подручными средствами, чтобы получить желаемое, – и я искала подходящего мальчишку долгие годы. Он принц, хоть сам того еще не знает. Что мне судьбы династий и королевств, если на кону нынче мое обещание? Я сказала, что ты влюбишься в принца, и привела бы его к тебе, пусть даже для этого мне бы пришлось перевернуть вверх ногами десяток королевств! Или ты сомневаешься в моем могуществе, девочка?