Эли, нырнув в реку с головой, почувствовала, как у нее перехватило дух. «Быстрее, быстрее! – прокричала мысленно она самой себе. – Я не выдержу долго такого холода!» Стремительное течение сносило ее вниз, и девушка знала, что коварные водовороты могут затянуть ее в глубину навсегда. Ледяная вода быстро забирает силу у человека, а судороги лишают его последней возможности держаться на плаву. Нельзя теряться и поддаваться страху, нельзя беспорядочно бить руками по воде – движения должны оставаться размеренными и спокойными, иначе пловца убьет его собственная паника. Все это Эли знала, однако лесная река была широка – куда шире, чем ей казалось, когда она смотрела на нее с обрывистого берега.
«Ох и разозлится же фея, если я попросту утону!» – невольно подумала она, чувствуя, как руки всё хуже повинуются, а мышцы ног сводит от холода.
Выдры, почуяв неладное, поднырнули ей под руки, толкая изо всех сил, но их помощи не хватало. Эли дернулась, хлебнув воды, и, потеряв самообладание, забилась в испуге, уходя под воду. Она чувствовала, что сил у нее не хватит для того, чтобы еще раз вынырнуть и удержаться над водой, а берег был еще далеко. «Я попыталась! Я сделала все, что смогла», – думала она, сожалея, что сознаёт происходящее так ясно, – ей, как и прежде, совершенно не хотелось умирать. Выдры суетились вокруг нее, царапая когтями онемевшую от холода кожу, – она даже под водой слышала, как они отчаянно голосят, выныривая на поверхность.
Из-за холода она не сразу поняла, что некая сила выталкивает ее на поверхность – тело полностью окоченело, – и только провалившись на мгновение обратно в глубину, словно сорвавшись с некой опоры, она догадалась, что под нее поднырнуло что-то сильное и скользкое, пытающееся помочь. Огромная речная рыба? Водный дух? Она не могла ни обхватить его, ни опереться – руки и ноги не слушались, превратившись в заледеневшие бесполезные подпорки. Но таинственный речной житель, стремительно поднявшись из глубины, снова вытолкнул ее на поверхность, чтобы она могла глотнуть воздуха, – и в голове чуть прояснилось. Рядом радостно верещали выдры, а берег оказался чуть ближе, чем казалось перед тем, как Эли пошла ко дну.
Снова и снова она уходила под воду, а ее рывком поднимали, как неуклюжую отяжелевшую колоду, пока наконец она не коснулась ногами илистого дна: берег был совсем рядом. Но Эли, честно сказать, не смогла бы в одиночку преодолеть и столь жалкое расстояние: ни рук, ни ног она не чувствовала. Ее безо всякой деликатности вытолкали на песчаную отмель, где она с трудом, перекатываясь с боку на бок, падая лицом в ил, барахтаясь и неловко изворачиваясь всем своим одеревеневшим телом, выбралась из реки. В вечерних сумерках она не смогла разглядеть, кто на прощание громко плеснул хвостом о воду – огромный сом или же иное чудовище, прячущееся от глаз людских в самых глубоких омутах. Но кем бы ни был речной житель, только что он спас Эли жизнь. Природа продолжала хранить от бед девочку, обделенную особой судьбой.
Обессилев, она лежала на берегу, думая, что ей никак не согреться, – вся магия мира не способна прогнать ледяной холод, поселившийся внутри костей, в каждой жилке и даже в самом сердце, отчего оно билось все медленнее и тише.
Затем она услышала острожное ворчание, ее лица что-то коснулось, и в темноте засветились хищные звериные глаза: волки окружили ее, обнюхивая и глухо рыча. Но Эли не испугалась: она знала, что их – как и выдр, как и водяное чудище – тоже послали помочь. Звери, потоптавшись рядом, один за другим ложились на песок, неохотно делясь с Эли теплом своих тел. Кто-то забрался ей на ноги, второй свернулся клубком у груди, а у самого ее лица злобно горели точки зрачков. Она слышала дыхание, биение сердец, лязганье зубов и утробное рычание, не смолкавшее ни на миг, – вольные волки были недовольны приказом, который получили, однако не смели ослушаться и срывали злость друг на друге, огрызаясь и скалясь.
Под этим живым меховым покрывалом она лежала неподвижно, то проваливаясь в беспамятство, то приходя в себя, пока не почувствовала, что начинает согреваться. Помогала ли ей в этом магия – кто знает? Но к тому времени, когда на небе появились первые яркие звезды, Эли смогла пошевелиться, согнуть ноги, а затем и руки; поскрести пальцами влажный песок; приподнять голову и сморгнуть прилипшие к векам песчинки. Потревоженные звери с рычанием вскакивали с мест, кто-то даже сжал зубами ее руку, но не до крови, лишь чтобы напомнить, как не по душе волкам живые люди. Эли не вскрикнула – слишком много боли ей пришлось вынести за последнее время, чтобы удивиться какой-то новой ее разновидности. Ей хотелось поблагодарить волков, но они черными тенями метнулись в глубь леса, не дожидаясь, пока человек сумеет что-то прохрипеть: в их волчьем мире не слишком-то ценилась вежливость.