Не таясь и не приглушая своих сердитых, взбудораженных голосов, ночные гости торопились ко входу в дом, пустив взмыленных лошадей на подворье как придется.
Окна засветились, словно в усадьбе нынче давали бал, – госпожа Клариза не жалела свечей, выказывая свое почтение. Кем бы ни были чужеземцы, перед ними она лебезила и выслуживалась так явно, что легко было догадаться: прибывшая в Терновый Шип суровая дама – особа знатная и важная.
– Странно, – заметила Эли, распластавшись по ветке, как белка. – Они так шумят, словно не опасаются, что ты их услышишь и сбежишь!
– Я бы и не сбежал, – ответил на это Ашвин, и то, как прозвучали эти слова, рассказало Эли об одиночестве юноши куда больше, чем самая долгая исповедь.
– Смотри! – Эли приподнялась, глаза ее засветились от волнения. – Она идет наверх, за тобой…
И они, не сговариваясь, одновременно хихикнули, на мгновение почувствовав себя проказливыми детьми.
Окно спальни Ашвина было распахнуто, поэтому они слышали, как стучит в дверь Клариза, как притворно-ласково зовет своего воспитанника. Затем в ее голосе зазвучало раздражение, беспокойство; вот она врывается в комнату… затем кричит – и гнев ее сменяется испугом, когда она понимает, что спальня пуста!
Страх в голосе госпожи Кларизы отрезвил и Эли, и Ашвина – их приключение вовсе не было веселой детской шалостью, как им только что показалось. Они, затаив дыхание, припали к могучему стволу дерева, боясь выдать себя лишним шорохом. Теперь ночная тьма и густые листья не казались такой уж надежной защитой от зла, пришедшего в усадьбу.
Спустя несколько мгновений старый дом задрожал от топота ног, суеты, воплей и проклятий. Ночные гости обыскивали комнаты, распахивали окна и двери, выбегали во двор, с фонарями высматривая следы, грозили госпоже Кларизе, визгливые оправдания которой становились всё громче и отчаяннее. Дворовые псы, не зная что и думать, истошно выли, звеня цепями и пугая лошадей.
– Они говорят, что она обманула их, – Ашвин шептал едва слышно. – Называют предательницей и обвиняют в злом умысле… Что она служит кому-то другому… Что меня успели увезти из усадьбы, а она тянула время, чтобы задержать… Что они все равно найдут меня рано или поздно, где бы я ни прятался…
Шум и вой становились нестерпимыми: казалось, что в собак вселились бесы, да и в самом доме нынче словно развернулась пирушка нечистой силы. Разобрать голоса было всё сложнее – всё сливалось в один пронзительный крик, в единый траурный вой. Что-то страшное происходило в доме – Эли почувствовала, как сердце вновь словно окунули в ледяную воду, как когда она едва не утонула в лесной реке. Ашвин, не в силах сказать ни слова, тоже дрожал, отворачиваясь от светящихся окон, – и, надо сказать, светились они всё ярче, будто внутри теперь горели не только свечи.
А затем чужеземцы вышли из дома, неся в руках факелы, – и Кларизы с ними не было. Жестокая госпожа раздавала отрывистые приказы – один из ее подручных тут же подвел ей лошадь, а двое других швырнули факелы в распахнутые двери дома, откуда и без того уже валил дым. С минуту дама-чужестранка смотрела на то, как разгорается пламя, а затем, вскочив в седло так ловко, как умеет не каждый мужчина, свирепо выкрикнула какое-то проклятие – не требовалось знать чужестранное наречие, чтобы понять, как она зла из-за неудачи, – и спустя мгновение ее отряд уже скрылся в ночи, оставив за собой занимающийся пожар.
Глава 14
– Они убили госпожу Кларизу, ведь так? – помертвевшим голосом промолвил Ашвин. – И подожгли дом… Зачем они так поступили?
– Нужно отвязать собак, – только и сказала Эли, потрясенная произошедшим не меньше него. – Иначе они тоже погибнут.
И она темной тенью скользнула вниз, предоставив Ашвину самому спускаться с ветвей дерева. Никогда она еще не видела столько зла и разрушений, и ум ее пока не мог осознать, как страшны враги Ашвина и на что они способны во имя своей цели. Единственное, что было ей по силам, – так это побеспокоиться о псах, пасти которых были полны пены от ярости и страха.
Другой бы не решился к ним подойти – то были грозные сторожевые псы Лесного Края, известные своим диким нравом. Но Эли, словно не замечая, как они рычат и скалятся, как скребут землю чудовищными когтями, смело подошла к каждому, чтобы расстегнуть грубый шипастый ошейник. Ашвин, глядя на это, невольно жмурился, ожидая, что лесную девочку вот-вот изорвут в клочья. Но псы, для порядка облаяв ее, успокаивались точно по волшебству, стоило ей тихо заговорить, и, отбежав, возвращались, подставляя свои огромные медвежьи головы в надежде получить хоть немного ласки.