И на этом, увы, беды и волнения того дня не завершились: едва только солнце скрылось за лесом, как с криками во двор вбежала одна из служанок – совсем молоденькая и оттого особенно любопытная. Ей, наслушавшейся шепотков о волшебном сне, захотелось хотя бы одним глазком посмотреть, что же случилось в старом саду. Теперь от страха у нее зуб на зуб не попадал, и прочим пришлось немало намучиться, прежде чем понять, куда она ходила и что ее так испугало.
Но, заслышав про сад, никто не решился разузнавать прочее без ведома господ. Трясущуюся девчонку привели в спальню, где при виде спящих мертвым сном хозяек она и вовсе начала икать и попискивать, точно придушенная котом мышь.
– Говори! Говори госпоже Маргарете, где ты была и что ты видела! – сурово обратилась к ней кухарка, у которой душа точно так же уходила в пятки при каждом взгляде на беспамятных хозяек; и девочка, отпив немного воды, смогла пропищать, кланяясь и приседая: «Госпожа! Госпожа Маргарета! Простите меня, умоляю… Я… я нарушила ваш приказ… Я ходила в старый сад…»
И Маргарета, как ни в чем не бывало, открыла глаза и ровно села на кровати. Обвела всех ясным взглядом, как будто вовсе не спала, – служанки охнули, а кто-то даже испуганно взвизгнул, – и спокойно спросила:
– Что же ты там видела?
Девочка-служанка, до того жмурившаяся и горбившаяся от страха, чуть осмелела, услышав, что к ней обращаются ласково, и, сглотнув несколько раз, прошептала:
– Яблоки! Там столько яблок на ветках, сколько я в жизни своей не видала! Они повсюду – и краснее крови… А от яблочного духа голова кругом идет, так что я едва не задохнулась, – слаще не бывает, словно в воздухе разлит мед. Это яблочные феи! Они вернулись!
Глава 18
Служанки, и без того испуганные до смерти, принялись лепетать слова всех молитв, что шли им на ум, но лицо Маргареты, напротив, осветилось торжествующей улыбкой. Щеки ее покрылись горячечным румянцем, она вскочила на ноги, часто и взволнованно дыша.
– Ах, матушка! – воскликнула она, падая на колени перед спящей Старой Хозяйкой. – Слышите ли вы? Феи вернулись в старый сад!
Но пожилая дама спала все так же крепко и мирно, не слыша ни единого слова. Должно быть, ей не полагалось узнать сегодня эту новость – в отличие от Маргареты. Волшебство само выбирает, кому показаться, и нет никакого смысла с ним спорить – особенно если перед тем молил его о снисхождении.
Маргарета, глубоко вздохнув, поцеловала руку матери, безмолвно благодаря ее за помощь, и, поднявшись, властно объявила притихшей челяди:
– Нынче ночью никто, кроме меня, не должен выходить из дому. Что бы ни случилось, что бы вы ни увидели и ни услышали сегодня во тьме – закройте ставни, заприте двери и ждите утра. Тех же, кто будет излишне любопытен, непременно ждет наказание – у феи из старого сада очень дурной нрав. Я ее призвала во второй раз и говорить с ней буду только я, что бы из этого ни вышло!
– Ох, сударыня Маргарета! – Кто-то из служанок расплакался, кто-то от страха и слова вымолвить не мог. – Не ходите! Там злое место!
– Я сама просила фей об этой милости, – твердо ответила Маргарета. – И знаю, что они вдвойне наказывают тех, кто отступается от своих слов.
И она, пройдя мимо покорно расступившихся служанок, вышла из комнаты, – каждый ее шаг был стремительнее предыдущего, словно сил в ней с каждой секундой прибавлялось. Кто-то успел увидеть из окна, как быстрая тень промелькнула у ворот, растворяясь в вечерних сумерках. Многие не смогли сдержать слез: каждый тогда подумал, что Маргарета исчезнет из мира людей вслед за своей дочерью. Но даже плач и причитания не заставили челядь забыть о приказе Молодой Хозяйки – все окна и двери были тщательно закрыты. Никто в ту ночь и за пригоршню золота не согласился бы выйти за порог.
Маргарета бежала, не зная, дышит ли она, бьется ли еще ее сердце, – но страха она не чувствовала. Ее мозг порой пронзала как иглой мысль, что служанка соврала или что-то напутала, и в то же время она знала, что никакой силе не остановить ее сегодня на пути к старому саду. Этой ночью она не разбирала дороги, не выискивала троп, предпочитая самый короткий путь, – и путь этот шел через поля, опоясывавшие поместье нарядной зеленой лентой.
Нынче ночью и здесь, среди мирных скучных грядок, творились чары. На бегу, задыхаясь от волнения, Маргарета видела, как вспыхивают в вечернем сумраке яркие искры, озаряющие темноту – всё больше, всё гуще, – как будто повсюду реяли огненные бабочки, стряхивающие со своих крыльев волшебную пыльцу. И под землей, и над ней слышались треск и гул, а затем Маргарета, запнувшись, упала и только тогда заметила, что все растения на грядках принялись расти, точно сумасшедшие, – вздымая своими корнями землю и оплетая ее мощными побегами, закрывая ночное небо огромными листьями.