– Возможно, вам все-таки придется это сделать, – заметил Ашвин, слух которого чудесным образом обострился: ни одно слово, пророненное рядом с ним, не оставалось незамеченным. Быть может, то был прощальный подарок магии, посчитавшей, что будущему королю пригодится умение слышать самые тихие шорохи за своей спиной? Или же дар этот был у юноши с рождения – только ждал нужного часа, чтобы проявиться?
– Ты… вы так считаете, ваше высочество?
– Если я не в силах удовлетворить честолюбивые притязания тетушки, женившись на одной из ее дочерей, – рассудительно промолвил юный принц, – то, быть может, ее несколько примирит с действительностью ваше сватовство? В тех книгах, что вы мне советовали, часто повторялось, что худой мир лучше доброй войны.
Господин Эршеффаль завздыхал, размышляя, но в конце концов признал, что в этом есть зерно истины.
– К тому же, – сказал он, вновь невольно бросив взгляд на Маргарету, – я вижу, что иные мужья привыкают еще и не к такому…
Снаружи домика их ожидало немалое количество слуг, порядком раздраженных тем, что последние несколько дней (и ночей) им приходилось шнырять по всем окрестным деревням вслед за господином и его безумными спутниками. Найти на подступах к столице одинокий дом, окруженный яблоневым садом, оказалось не таким уж легким делом, а ничего сверх того в видениях Маргареты не указывало на место, где устроила засаду фея.
И вот, к вящему удивлению челяди, из крохотного лесного домика вслед за юркой старушонкой и за злой, как гарпия, госпожой Беренис впрямь вышел прекрасный юный принц. Неизвестно, было ли то особое волшебство королевской крови, проявившееся в полной мере после того, как тайна была раскрыта, или же, как предполагалось ранее, Ашвин, против собственной воли отведав магии, получил от нее в награду некие дары. Вряд ли кто-то из людей повидал прилично и того и другого, чтобы считаться достаточно сведущим в подобных вопросах… Однако совершенно точно можно было сказать, что никто более не посмел бы усомниться в королевском происхождении юноши, пусть одет он был в лохмотья, а ноги его – босы. За принцем следовали порядком растерянный господин Эршеффаль, молчаливая Маргарета и наконец Одерик, несущий на руках легкую, как пушинка, Эли: злые чары и лесные странствия превратили девушку в бледную тень самой себя. Слуги, прибывшие с Одериком из Лесного Края, едва узнали свою юную госпожу, и на глаза у них навернулись слезы.
Для Ашвина была приготовлена карета, но юноша, завидев ее, отдал короткий приказ – и двери распахнулись перед Эли. Одерик, бережно уложив дочь на бархат сидений, хотел было остаться с ней, но Маргарета качнула головой и тихо сказала:
– Рядом с ней должен быть мальчик, а не мы.
– Ох, не нравится это мне, – проворчал Одерик, но вынужден был повиноваться: Маргарета все еще была посланницей фей и знала о магии куда больше, чем все присутствующие разом.
В дороге Эли ненадолго пришла в себя, словно почувствовав близость Ашвина, и едва слышно спросила:
– Что сказала тебе фея напоследок?
– Ничего такого, о чем бы я до того не знал, – ответил он спокойно. – Отдыхай, Эли, и ни о чем не волнуйся.
Глава 26
Еще до рассвета карета, сопровождаемая всадниками, въехала в ворота той самой столичной усадьбы господина Эршеффаля, которая совсем недавно показалась королевским дворцом бедной Маргарете. И то правду сказать: меры в роскоши этот почтенный господин отродясь не знал, так что ядовитые рассуждения тетушки Беренис об излишней осторожности, возможно, были не столь уж предвзяты. Всем известно, что богатство лишает людей склонности рисковать: ставить на кон одну лишь свою пропащую голову чуть легче, нежели голову и немалое состояние. И всего один шаг отделял подобные рассуждения от догадки, что прежние клятвы верности скорее отягощали попечителя, нежели жгли сердце, побуждая к мести и восстановлению справедливости.
– Никогда не бывал в столь великолепных дворцах, – мимоходом бросил Ашвин, поднимаясь по мраморным ступеням, и Эршеффаль, еще не привыкший к изменившимся манерам своего воспитанника, вынужден был раскашляться, чтобы скрыть смущение.
– Клянусь, ваше высочество, – сипло промолвил он, – что вскоре вас ожидают богатство и почет, несравнимые с моим скромным гостеприимством!
– Боюсь, мне будет сложно к этому привыкнуть, – усмехнулся Ашвин, обводя взглядом величественный зал, блиставший всеми видами украшений, изобретенных к тому времени человечеством.