Аврелий впервые сражался против настоящих людей, раньше ему приходилось выходить только на спарринги со своими наставниками, но он выкладывался полностью, показывая кровожадным спартиатам все, на что способен. И, в отличие от своего раба, юноша не гнушался никакими грязными приемчиками, совершая кучу обманных маневров с целью раскрыть слабые места, но в итоге неизменно наносил поражение. В какой-то момент он потерял один из клинков и подобрал брошенную кем-то сеть, которую накинул сразу на двоих противников Максимуса, дав время прикончить их. Что тот и сделал, насадив сразу обоих на копье. Потом у Августа выбили и второй меч, и в дело пошел хлыст, до этого висевший на бедре свернутым кольцом. Он предусмотрительно вшил в конец кнута тонкое узкое лезвие, смазанное парализующим ядом медленного действия.
Юноша чувствовал, что азарт боя постепенно захватывает его: красная пелена застила глаза, и он уже чисто инстинктивно уклонялся и наносил ответные удары. Механически убивая, димахер кружил по песку смертельно опасной змеей, с каждым броском — хлещущим ударом хлыста — забирая чью-то жизнь.
Так происходило всякий раз, когда Август переставал контролировать себя и впадал в неистовую злобу. Ему ничего не стоило погрузиться в состояние аффекта за несколько секунд, и тогда он уже не мог остановиться. Когда противников не осталось, заметив такого же, как и он сам, залитого вражеской кровью с ног до головы Максимуса, Август собрался и его прикончить, но наткнулся на взгляд гладиатора и резко остановил занесенную в замахе руку с плетью.
Ликующий рев трибун, требовательные крики «Убей!», багровый песок и скользкая от крови рукоять кнута в потной ладони — все это смешалось в одну цветную круговерть. Единственное, что он слышал, было собственное сердцебиение, отдававшееся в ушах барабанной дробью пульса. И только одно имело сейчас значение: черные от жажды убийства глаза напротив, полные неприкрытого восхищения, от которых невозможно оторваться. Август никогда не думал, как прекрасно осознание того, что есть на кого положиться, что он не один и в любой миг ему подставят твердое товарищеское плечо. Не думал, что это так упоительно — отнимать чужую жизнь и не сдерживать свою жестокую сущность. А еще не думал, что сражаться плечом к плечу с Максимусом будет таким возбуждающим опытом.
— Выпустить зверей! — внезапно раздался голос рудиария-судьи, разрушив иллюзию того, что они на арене абсолютно одни. Мир снова ворвался в их маленькую реальность, обрывая притяжение взглядов, звуки и краски взорвались в голове, оглушая и ослепляя.
Оба синхронно вздрогнули и обернулись туда, откуда послышался зловещий скрип поднимающихся решеток и утробное ворчание раззадоренных запахом крови хищников, сидевших в клетках под ареной. Сейчас эти твари вырвутся наружу, и тогда их точно ждет смерть. Август знал, что ни отец, ни царь, ни герусия* с эфорами* не вмешаются в ход поединка, ведь он сам сделал свой выбор: будучи знатным патрицием, вызвался участвовать в бою на Арене, исход которого мог быть только один — смерть. И совет старейшин не станет осуждать Леонида за то, что он допустил подобное.
И он приготовился умереть. Жалел только об одном: что не опробовал своего раба как следует, слишком затянув обольстительно-искусительную игру, доставлявшую обоим столько удовольствия.
Но вдруг лязгающий скрип поднимаемых решеток резко затих.
— Эти двое сегодня достаточно доказали свою храбрость, — произнес царь громко. — Наши дорогие афинянские гости довольны зрелищем. Выпустить на арену бестиариев* и венаторов* для славной охоты!
Трибуна одобрительно встретила приказ правителя. Зрителям не хотелось, чтобы столь хорошо показавшие себя бойцы были несправедливо убиты. Поднялась дальняя решетка, за которой находился коридор, и Август вместе с Максимусом направился туда.
Примечания:
Димахер (от греческого «διμάχαιρος» — «носящий два кинжала») — эти гладиаторы использовали два меча, по одному в каждой руке. Сражались без шлема и щита. Одеты были в короткую мягкую тунику, руки и ноги перебинтованы тугими повязками, иногда носили поножи.
Лорика — в Древнем Риме название доспеха, покрывающего торс воина.
Кальцеусы — удобные сандалии-полусапожки, закрывавшие всю голень.
Маника — доспех для предплечья.
Гоплон — тяжелый круглый щит, часть экипировки гопломаха.
Хаста — утяжеленное копье.
Гладиус — римский короткий меч (до 60 сантиметров).
Галл — гладиаторы, которые были экипированы копьём, шлемом и небольшим галльским щитом.
Лаквиарий («боец с лассо») — гладиаторы, которые могли быть разновидностью ретиариев, которые старались поймать своих соперников с помощью лассо (laqueus) вместо сети.
Мурмиллон — гладиаторы, которые носили шлем со стилизованной рыбой на гребне (от латинского «murmillos» — «морская рыба»), а также манику, набедренную повязку и пояс, поножу на правой ноге, толстые обмотки, закрывающие верх ступни, и очень короткие латы с выемкой для набивки на верху ступни. Мурмиллоны были вооружены гладиусом (40-50 см в длину) и большим прямоугольным щитом римских легионеров.
Самнит — древний тип тяжеловооружённых бойцов, исчезнувший в ранний имперский период, своим названием указывал на происхождение гладиаторских боёв.
Фракиец — гладиаторы, чья экипировка была похожа на вооружение гопломахов.
Секутор — разновидность мурмиллонов с такой же экипировкой, предназначались для поединков с ретиариями.
Рудиарий — гладиаторы, заслужившие освобождение (награждённые деревянным мечом, называемым rudis), но решившие остаться гладиаторами. Не все рудиарии продолжали сражаться на арене, среди них существовала особая иерархия: они могли быть тренерами, помощниками, судьями, бойцами и т. д.
Герусия — высший правительственный орган в Спарте, совет старейшин. Герусия состояла из 30 человек (28 геронтов в возрасте старше 60 лет, избиравшихся пожизненно, и 2 царя).
Эфоры — выборные должности, в руках которых сосредоточивалась судебная власть (всего было 5 эфоров, два из которых в случае войны сопровождали царя в походе).
Бестиарий — хорошо тренированные гладиаторы, специализирующиеся на боях с различными экзотическими хищниками при помощи дротиков.
Венатор — гладиаторы, специализирующиеся на показательных охотах на животных, не сражаясь с ними в ближнем бою, как бестиарии.
========== Часть 5 ==========
Август решил сразу отправиться домой — смыть с себя пыль и песок Арены, пот и чужую кровь. Быть грязным ему претило, но вместе с тем доставляло огромное удовольствие смотреть на покрытого кровью с ног до головы Максимуса. Так и хотелось притронуться к скользкой разгоряченной коже и провести по ней языком, чтобы почувствовать пьянящий вкус победы.
Максимус молча шел позади, отставая лишь на шаг, и даже это его суровое молчание заводило Августа до красных кругов перед глазами: наверное, в жилах еще кипела жажда битвы.
Оказавшись наконец в своих покоях, Август рывком притянул мужчину и с жадностью набросился на его губы. Максимус, казалось, нисколько не удивился такому повороту событий, испытывая то же самое. Они оба, распаленные множественными схватками и опьяненные вражеской кровью, были слишком взвинчены, чтобы продолжать эту проклятую игру, затянувшуюся на несколько месяцев.