Когда частный лифт в пентхаусе Мэддисона починили, я продолжил пользоваться общественным в надежде, что, может быть, кудрявая стюардесса снова столкнется со мной. Вот тогда-то я понял, что мои планы на этот сезон изменились. Мне больше не хотелось преподавать ей уроки и напоминать, на кого она работает. Речь шла о том, чтобы ей понравиться и, надеюсь, заставить ее тоже захотеть со мной переспать.
Но если я перестану каждый полет устраивать ей ад на борту, это будет выглядеть подозрительно, поэтому я продолжаю этим заниматься. К тому же я не смешиваю работу и удовольствие, о чем постоянно пытаюсь себе напомнить. Так что переспать с собственной стюардессой – на самом деле не вариант, независимо от того, сколько я об этом думаю.
– Что на этот раз? – разочарованно спрашивает Стиви, нажимая на лампочку над моей головой, чтобы ее выключить.
Да, Эван. Что на этот раз?
Мне ни хрена не нужно, но этот огонек притягивает меня словно магнитом, и я не могу удержаться, чтобы не нажать на кнопку, зная, что каждый раз, когда я это делаю, мне доставляют сексуальную стюардессу с характером.
– Эм… – запинаюсь я. – Я хочу… – Придумай хоть что-то, ты, идиот. – Я хочу…
– На самом деле он хочет с тобой переспать, – вмешивается Мэддисон с соседнего сиденья.
На самом деле я хочу отвесить лучшему другу подзатыльник и сказать ему, чтобы он заткнулся на хрен, но мы не в средней школе, и это сделало бы все слишком очевидным.
Сдержанность никогда не была моей второй натурой. Я не стесняюсь того, чего хочу, но эту единственную вещь, эту единственную женщину я не должен хотеть и не могу заполучить.
Я поворачиваюсь к Мэддисону, не мигая смотрю ему в глаза и заявляю, что пересплю с ним, как только мы покинем этот самолет.
В результате он разражается приступом смеха, явно забавляясь ситуацией.
Когда я снова поворачиваюсь к Стиви, в сине-зеленых глазах пляшет целый мир веселья. Она пытается сдержать улыбку.
– Может, я все-таки могу вам чем-то помочь?
– Я увижу тебя в Нэшвилле?
Твою. Же. Мать. Что со мной? Я увижу тебя в Нэшвилле? Я говорю как отчаявшийся чертов неудачник, которому нужно строить какие-то планы, как будто у меня под рукой нет бесконечных вариантов.
Нэшвилл – лучший город для меня. Мои соцсети уже переполнены сообщениями девушек из Теннесси. Я уверен: стоит мне только захотеть, и сегодня же вечером мой член окажется глубоко внутри одной из них.
– Отличный вопрос, – парирует Стиви. – Кажется, ты следуешь за мной повсюду, куда бы я ни пошла, так что я могу только предположить, что ты появишься в любом баре, в котором я буду сегодня вечером.
Мэддисон поворачивает ко мне голову, на его лице застыло растерянное выражение. Возможно, я забыл упомянуть, что пару раз видел Стиви не в самолете. Впрочем, он все равно знает, что я хочу с ней переспать. Ну и ладно.
В настоящий же момент я впервые в жизни полностью лишен дара речи, но, к счастью, меня спасает пилот, вызывая по громкой связи стюардесс для подготовки к посадке. Стиви проходит в хвост самолета, чтобы занять свое место.
– Зи… – Мэддисон говорит совершенно серьезно. – Не делай этого.
– Не делать чего? – По моим губам расползается приторно лукавая улыбка. Я не силен в том, чтобы прикидываться тупицей, и этот момент, когда мой лучший друг закатывает на меня глаза, – не исключение.
– Ради нее, не спи с ней. Она работает на тебя, и она будет летать с нами в этом самолете весь сезон. Если ты с ней переспишь, эта чертова новость распространится в раздевалке, как лесной пожар. Ты это знаешь. Ради нее, чувак, держи член в штанах.
Сделав глубокий вдох, я киваю головой.
– Я не смешиваю работу и удовольствие, – напоминаю я лучшему другу, а заодно и самому себе.
10. Стиви
Я так близко. Пальцы на ногах поджаты, ноги широко раздвинуты, голова упирается в подушку гостиничной кровати. В руке жужжит вибратор, все тело извивается на грани оргазма. Мои глаза плотно зажмурены, а лучший карманный друг продолжает колдовать над моими чувствительными нервами.
Я ни в одну рабочую поездку не отправляюсь без этой штучки. И прошло много времени с тех пор, как я кончала по-настоящему, так что этот запоздалый оргазм вот-вот пронзит мое тело. Я это чувствую.
Я так близко. Так чертовски близко, что я представляю, как это делает не ярко-фиолетовая резиновая игрушка у меня в руке, а кто-то другой.
Майкл Б. Джордан. Да.
Лиам Хемсворт. Да.
О боже, я почти на грани. Эван Зандерс. Нет.
Нет. Нет. Нет. Пожалуйста, нет.
Но уже слишком поздно. Все мое тело сжимается, рот приоткрывается, и я кончаю, представляя, что это делает именно Зандерс. Его татуированная кожа и карие глаза – это все, что я могу видеть, когда достигаю своего пика. Его золотая цепочка на шее. Его мускулистая спина. Его длинные пальцы и идеальные зубы. Нет, черт возьми, нет.