Ночью Озма проколола палец и выдавила немножко крови в грязь — для своих духов. В Абале у них для этих целей были слуги, духов кормили их кровью. Для одного духа крови нужно всего ничего, но в Абале у них было много, очень много духов. От вида императрицыных губ, запятнанных ее, Озмы, кровью, и от вида мальчика-котенка, катающегося в комковатой грязи, Озму слегка затошнило. А вот констебль ел с достоинством, как будто был все еще жив.
По ночам у Озмы болели ноги, так, словно они стремительно росли. Она забывала обвязать грудь. Зилла, кажется, этого не замечала. Она ночью уходила со стоянки, оставляя Озму одну. Иногда она не возвращалась до самого утра.
«Что я вижу, назови. Я загадал, а ты води!» — сказал констебль.
— Лошадиная задница, — предположила Озма. — Или мамины юбки, волочащиеся по грязи.
«Девушка, — сказал констебль. — Юная девушка, полная крови и жизненных сил».
Озма уставилась на него. Мертвые не флиртуют с живыми, но в мертвых глазах констебля горел игривый огонек. Императрица беззвучно рассмеялась.
Шедшая впереди них Зилла остановилась.
— Там, — промолвила она, — впереди, ты видишь?
— Мы дома? — спросила Озма. — Мы приехали домой?
У них за спиной расстилалась безлюдная ухабистая дорога. А далеко впереди Озма разглядела что-то похожее на маленький городок. Когда они подъехали поближе, стали видны здания. Красотой эти постройки не блистали. Крыши не сверкали золотом. Не было ни городских стен, ни садов, ломящихся от фруктов, только бурые поля и стога гнилого сена.
— Это Брид, — сказала Зилла. — Мне там кое-что нужно. Иди сюда, Озма, помоги мне с поклажей.
Они достали лучшее платье Озмы, зеленое с серебряным шитьем. Но когда Озма попыталась его надеть, оно не сошлось на спине. Манжеты из переливчатого шелка уже не прикрывали запястий.
— Ну-ну, — сказала Зилла, — моя малышка растет.
— Я не нарочно! — воскликнула Озма.
— Нет, — сказала Зилла. — Ну, конечно, нет. Я тебя и не виню, Озма. И мои магические силы не безграничны. Все становятся старше, неважно, владеют их матери колдовством или нет. Однако от юных девушек одни проблемы, а у нас нет времени на проблемы. Пожалуй, тебе стоит сделаться мальчишкой. Я обрежу тебе волосы.
Озма отпрянула. Она гордилась своими волосами.
— Иди ко мне, Озма, — позвала Зилла. В руке она держала нож. — Они снова отрастут, обещаю.
Озма так и не пошла в город, осталась с лошадями и духами ждать снаружи. Она была слишком гордой, чтобы плакать по волосам. Прибежали мальчишки и стали кидаться в нее камнями, она так зыркнула, что они удрали. Потом снова прибежали и стали кидаться. Она представила себе, как призывает огонь, разжигает его на спинах мальчишек и глядит, как они носятся туда-сюда, будто жуки. Она здорово разозлилась, раз ей пришло в голову такое. Зилла в тот момент, скорее всего, была в храме, ставила свечки, но во всем мире не хватит свечей, чтобы спасти их обеих. Озма молилась, чтобы Зилла хотя бы сама спаслась.
«Зачем мы сюда приехали?» — спросил констебль.
— Нам нужны кое-какие вещи, — сказала Озма. — Дом гораздо дальше, чем я думала. Зилла вернется с новой каретой, новым слугой, вином и едой. Возможно, она поехала в дом к мэру, чтобы ему погадать. Он заплатит ей золотом. Она вернется с монетами и ленточками, за которые будет цепляться куча духов, и мы снова поедем к мэру в гости — кушать ростбиф на серебряных тарелках.
«В городе полно людей, а в людях — крови, — сказал констебль. — Почему мы должны оставаться здесь, в стороне?»
— Погоди, скоро вернется Зилла, — сказала Озма. Подул горячий ветер, обвевая ее шею. Обрезки волос, попавшие между кожей воротом рубашки, кололись. Она подхватила констебля за ленточку и взяла его в руки.
— Я по-прежнему красива? — спросила она.
«У тебя грязь на лице», — ответил констебль.
Когда Зилла вернулась, солнце поднялось уже высоко. На ней было скромное серое платье, а шевелюру прикрывал белый платок. С ней был мужчина. Он не обратил на Озму никакого внимания. Зато сразу направился к лошадям и ощупал их. Он приподнимал им то одну ногу, то другую и задумчиво стучал по копытам.
— Подойди-ка, — позвала Зилла дочку. — Помоги мне с сумками. А лошадей предоставь ему.
— Куда мы едем? — поинтересовалась Озма. — Мэр дал тебе золота?
— Я нанялась на работу, — сказала Зилла. — Ты мой сын, и звать тебя Эрен. Твой отец умер, мы приехали сюда из Наблоса. Мы почтенные люди. Я буду готовить и заниматься хозяйством.
— Я думала, мы ехали домой, — сказала Озма. — Но это не дом.
— Оставь своих духов здесь, — сказала Зилла. — У приличных людей вроде нас не может быть ничего общего с призраками.