Мелани Голдинг
Милые детки
Памяти Эмбер Бакстер (в девичестве Финк)
1979–2012
Melanie Golding
LITTLE DARLINGS
Copyright © 2019 Melanie Golding
Published in the Russian language by arrangement with Madeleine Milburn Ltd and The Van Lear Agency LLC
Russian Edition Copyright © Sindbad Publishers Ltd., 2021
© Издание на русском языке, перевод на русский язык. Издательство «Синдбад», 2021
17 августа
Пик-Дистрикт, Великобритания
Детектив Джоанна Харпер стояла на виадуке в окружении других офицеров полиции. На дальнем берегу, по ту сторону гигантского водохранилища, у самой кромки воды замерла женщина, прижимая к себе мальчиков-близнецов.
Харпер повернулась к инспектору:
– Как отряд на той стороне? Близко подошли?
Густой лес стеной окружал крохотный клочок земли, на котором стояла женщина. Даже с этого расстояния Харпер видела, что ее ноги, изодранные колючками, алеют от крови.
– Недостаточно, – ответил Трапп. – Никак не могут к ней подобраться.
Над ними, пуская рябь по воде, с яростным грохотом пролетел вертолет, из громкоговорителей донеслась команда: «Отойдите от воды». Оглушительный и неумолимый, вертолет завис над крохотной фигуркой на берегу, но офицеры на борту ровным счетом ничего не могли поделать. Посадить вертолет было негде, не удавалось даже сбросить высоту до такого уровня, чтобы спуститься по тросу.
В бинокль Харпер увидела, как женщина рухнула на полосу засохшего прибрежного ила и осталась сидеть, обратив лицо к небу, крепко прижимая к себе младенцев. Может, она все-таки не станет этого делать?
В голове мелькнул обрывок воспоминания – та полусумасшедшая старуха, что сказала ей: «Надо их бросить в реку, если она хочет получить своих деток назад… окунуть и под водой подержать».
Женщина с близнецами уже не сидела на берегу. Она зашла в воду по колено и не думала останавливаться.
Детектив Харпер скинула ботинки и, взобравшись на ограждение, приготовилась нырять.
Глава 1
Это дочь не моя, чужая.
Я ей на ночь не стану петь,
На руках я ее не качаю,
Прижимая к груди, а ведь
Она в той же спит колыбели,
И мерцают в ее волосах,
Те же отблески божьего света,
Что у доченьки на небесах.
13 июля
20:10
Она думала только о том, что боль наконец ушла. Вместе с болью за несколько волшебных секунд исчез и страх, и уверенность в том, что она умрет. Она едва не заснула, но тут перед ней возникло взволнованное лицо Патрика в одноразовой больничной шапочке, и она вспомнила: я ведь рожаю. Укол в позвоночник, который ей сделали, положил конец боли, но вот извлекать детей из ее утробы акушерскими щипцами только начинали, и все это еще могло плохо кончиться. Первый ребенок накрепко застрял в родовых путях. Поэтому, не позволив себе ускользнуть в манящий, теплый, обморочный кокон сна, – что было не так-то просто, ведь она не спала уже тридцать шесть часов, – Лорен попыталась сосредоточиться на происходящем.
Перед ней возникло лицо врача в маске, спущенной до подбородка. Губы на этом лице двигались, звучали какие-то слова, но одно с другим было как будто никак не связано. Это все препараты и усталость, мир вокруг замедлился. Лорен нахмурилась. Врач смотрела прямо на нее, но казалась такой далекой. Она же со мной говорит, подумала Лорен, надо слушать.
– Так, миссис Трантер, из-за анестезии вы не сможете почувствовать схватки, поэтому я буду говорить вам, когда тужиться, хорошо?
Лорен открыла рот, чтобы ответить, но врача уже не было рядом.
– Тужьтесь.
Потянули так сильно, что все ее тело заскользило вперед по кровати. Лорен сама не понимала, тужится она или нет. Она постаралась придать лицу выражение крайнего усердия и даже напрягла мышцы шеи, но тут где-то в голове раздался голос: а смысл? Если я не буду тужиться, как они узнают? Может, я просто немножко посплю?
Она закрыла глаза.
– Сейчас. Тужьтесь.
Потянули снова – и достали первого ребенка. Сонливость тут же рассеялась. Лорен открыла глаза, мир вокруг вернулся в фокус, все снова происходило с нормальной скоростью или даже чуть быстрее обычного. Она затаила дыхание в ожидании детского плача. Наконец услышав его – слабый, тонкий, пронзительный протест потревоженного существа, – заплакала и сама. Она так долго сдерживала слезы, что теперь казалось, будто текут они под напором, точно из крана. Патрик сжал ее руку.
– Дайте мне взглянуть, – сказала Лорен, и ребенка положили ей на грудь, но почему-то ножками к лицу, и кроме этих ножек, сложенных по-лягушачьи, и крохотной ручки, молотящей воздух, она ничего не увидела. Патрик склонился над ними обоими, вложил свой палец в маленькую ладошку ребенка и глядел на него, щурясь, точно на солнце, смеясь и плача одновременно.