Новый день принес в дом не просто холодный ветер, а настоящий ураган.
Сначала, как было известно заранее, появилась Берта Хэллоуэй.
Длинная, худущая, со злым лицом, она сухо поздоровалась с присутствующими и принялась основательно инспектировать ферму на предмет ее готовности к приему гостей.
— Питер заслужил красивую свадьбу, — заявляла она каждому, кого удивляла ее настырность, а дерзкого помощника конюха, осмелившегося спросить, будет ли разрешено лошадям принять участие в торжестве, Берта так отбрила, что после этого все, кто ей встречался, лишь молча втягивали головы в плечи.
Вечером в старый фермерский дом неожиданно прибыла Луиза Мэйгард.
Это была высокая стройная женщина с короткими соломенными волосами, которые она разделила ровным пробором и приклеила гелем к своей маленькой птичьей головке.
Корректная — так можно было бы коротко охарактеризовать ее внешность, начиная с волос и кончая до блеска начищенными полуботинками, придававшими ей несколько солдафонский вид.
— Я подумала, что вам может понадобиться моя помощь, — заявила Луиза не терпящим возражений тоном и вторглась в кухню тети Tea, не теряя времени на просьбы о разрешении.
— Сейчас начнется, — пробормотала в дурном предчувствии Кармен. Через пять минут Дэвина увидела, как она умчалась со двора на своем «остине».
В доме постепенно становилось тесно.
И дело было даже не в количестве гостей, прибывавших один за другим, а скорее в их составе.
Тут ведь находилась Берта Хэллоуэй, которая как будущая свекровь желала держать в руках всю власть.
Но этого никак не могла допустить Луиза Мэйгард, не состоявшая, правда, в родственных отношениях с семейством Вентура, однако в качестве давней подруги семьи претендовавшая на более широкие права.
Затем славный дядюшка Уоррен, душка, а не человек, чьи «манеры австралийского скотника», как выражалась Берта, действовали обеим леди на нервы.
По крайней мере, в этом пункте они сошлись, и обе обращались с дядей Уорреном свысока, чем приводили Клеменса в бешенство. Однако Уоррену каждый раз удавалось успокоить младшего брата.
Уоррен, добродушный и деликатный по натуре, попросту не слушал колкости Берты и Луизы и, не обращая внимания на их насмешки, с наслаждением попыхивал сигарой, не заботясь о том, что от дыма могут пожелтеть свежевыстиранные гардины.
Был здесь, естественно, и Питер.
Он прибыл в графство Кобурн через три дня после матери, послушный пай-мальчик, в правой руке изящный чемоданчик, глаза невинные, как у новорожденного младенца. Дэвину бесил один его вид.
Берта и Луиза шпыняли его как хотели, он нисколько не сопротивлялся и совсем не стремился к своей невесте, что последнюю, кажется, вовсе не огорчало.
Дэвина, между тем, перестала волноваться. Она только мечтала, чтобы скорее наступил день свадьбы, когда закончится весь этот вертеп и она сможет вернуться в свой маленький домик в Джениве, который в лихорадке Кобурна казался ей чуть ли не курортом.
Там, в работе, она, наверное, забудет наконец Клеменса Вентуру, все еще бередящего ее сердце.
К счастью, скоро состоится большой гала-концерт музыки «кантри», и подготовка к нему прогонит из ее головы мысли о Клеменсе — так она надеялась!
Каждый вечер, ложась спать, Дэвина посылала небесам короткую молитву: «Боже милостивый, отмени седьмое, восьмое, девятое, десятое, одиннадцатое октября, и пусть сразу настанет двенадцатое».
Дни никто не отменил, но свадьба все-таки не состоялась.
Все выглядело вполне безобидно, когда вечером восьмого октября сели ужинать.
От огня в камине шло уютное тепло, на дворе осенний ветер теребил ветви старых каштанов, а на столе томилась вкусная еда.
— Ты не передашь мне картофельное пюре? — вежливо попросил Уоррен свою сестру Tea.
— С удовольствием, дорогой! — Tea протянула пюре брату, и тот наложил себе полную тарелку.
— Есть люди, которые никогда не научатся культурно себя вести, — съязвила Берта, ехидно оглядывая картофельную горку перед ним.
— А еще есть люди, которые к каждому придираются, — бросила Луиза, метнув в сторону Берты точно такой же ехидный взгляд.
Война была объявлена.
— Это беспочвенная наглость! — взвизгнула Берта.
— Нет, всего лишь правда! — парировала Луиза.
— Прекратите немедленно! — возмутилась тетя Tea.
— Вы только посмотрите на своего сына, — перешла в прямую атаку на Берту Луиза. — Ведь это жертва вашей болезненной жажды власти. Он не мужчина, а марионетка, которую вы дергаете за ниточки, и она прыгает и кувыркается по вашему желанию. Точнее сказать, ваш сын Питер — карикатура на мужчину.