И еще кое-что случилось за несколько дней до выхода в море. Жили-были на свете два соперника, два капитана — трудный был выбор для владельцев компании. Оба молодые, сильные. Их связывала многолетняя дружба. Ни подружек у них не было, ни невест. Их часто видели вместе. Этакие неразлучники. О них даже всякие пересуды ходили.
— Сколько им было лет?
— Одному — двадцать три, другому — двадцать четыре; твои ровесники. Теперь-то их сочли бы слишком молодыми для капитанства, да ведь тогда люди не доживали до седин. Но, как бы то ни было, имена их обоих стояли в списке. Однако вышло все иначе. В ночь перед жеребьевкой случилась на канале пьяная заварушка, в которой зарезали одного из них, двадцатитрехлетнего — Ван дер Вал его звали, Корнелис Ван дер Вал — он уже был при смерти, когда его нашли. Таким образом, необходимость жребия отпала, и два дня спустя «Суд Божий» вышел в море; капитаном был оставшийся из друзей.
— И кто же зарезал этого Ван дер Вала?
— Этого так никогда и не узнали. Говорили, правда, что незадолго до этого их видели вместе в одном кабаке с дурной репутацией — таких было тогда полно в портовых городах Республики[33]. Другие злые языки утверждали, что убитый, младший, стало быть, вельми зело возжелал какую-то девку, и его дружок просто взъярился из-за этого. Ревность? Но к кому?
— А что произошло на самом деле?
— Нашлись и такие, кто утверждал, что старший, не иначе, что-то такое… подстроил… в ту душную, теплую летнюю ночь; безлунную ночь, потому что месяц был на самом ущербе: что-то он пробудил в сердце своего задушевного друга, но тут же пошел на попятную, принялся размахивать клинком, как безумный, и… убил свою любовь…
— Мне бы так уметь рассказывать.
— Это придет само собой, потом. Ты соловьем запоешь, Мышонок! Когда старишься, иссыхаешь телом — приходит иное видение, но пользы от этого тебе уже никакой. К тебе пристают: расскажи да расскажи, но ты уже настолько обессилен… Ну да ладно, похоронили его под звон колоколов, молодого-то, а корабль уже шел в открытом море, держа курс на восток. Капитан губ не разжимал, ни единого словечка от него не слыхали. Молчаливость эта бросилась в глаза команде… люди недоуменно переглядывались… Правда, корабельный плотник сказал, что как-то слышал голос из капитанской каюты, — будто бы кто-то не то молился, не то умолял о чем-то, а может, и кричал, но кто видел, чтобы к капитану кто-то входил? Кому было там кричать или молиться? Можно, я больше не буду тебя гладить? У меня запястья ломит от артрита.
— Нет уж, гладь давай. А то я тебе не разрешу дальше рассказывать.
— Перед самой отправкой произошло несколько мелких неприятностей, которые сочли дурным знаком, но вскоре о них позабыли, поскольку рейс начался весьма удачно: почти постоянно дул крепкий, сильный норд: они все время шли фордевинд[34] — так что даже начали опасаться такого везения — до самого мыса Финистер[35], и таким же образом обогнули Португалию. Ни разу не задувал встречный ветер, ни разу не пришлось им тяжко лавировать. Так продолжалось, пока они не прошли Дакар[36], но погода все не портилась. И тогда на борту появился первый покойник — молодой парень двадцати четырех лет. Сперва подумали, что вышла какая-то ссора, но потом выяснилось, что он сам всадил себе нож в сердце — подозревали, что от тоски по дому. Ему суждена была могила моряка, но капитан в последнюю минуту отказался возглавить торжественное погребение и отдать необходимые приказания, сославшись на то, что был… нездоров. Нездоров! А ведь по нему было и не сказать. Когда все собрались у фальшборта и были произнесены слова: «И се ныне отпуская из рук наших смертного сего с надеждою взываем к Тебе, восхотевшему стати смертным среди нас, да воидем в нетленное Царствие Твое, яко на спасение Твое, воскресение Твое и жизнь вечную Твою уповаем.» стало слышно, как в капитанской каюте громко захлопнулся иллюминатор, словно капитан не в силах был этого слышать.
(Я задумался над тем том, как мне выстроить историю дальше. Ведь то, о чем я только что рассказывал, происходило в разные времена и при различных обстоятельствах. К., собрат по перу, на днях поведал мне о том, как где-то около года назад путешествовал на пассажирском пароходе в Нью-Йорк вместе со своей женой Т.,[37] — и как одного старика, голландца по происхождению, по возвращении с родины, куда он в сопровождении жены ездил повидаться напоследок со своей семьей, на обратном пути постигла на борту внезапная смерть; капитан посоветовал вдове совершить похороны по морскому обряду, чтобы в Америке профессиональные похоронных дел мастера не ободрали ее как липку.
33
В 1581 г. семь северных провинций исторических Нидерландов были провозглашены Республикой соединенных провинций.