Правда, окончание учебного года – не единственное событие, которое произойдет завтра.
– Эли, – обратилась к подруге Ханна, резко вскочив на ноги, так что опрокинула одну из свечей на столе, стоявшем на террасе. – Мне нужно с тобой поговорить.
Но Эли даже не взглянула на нее, будто Ханна не проронила ни звука.
– Я опять бросила свою спортивную форму вместе с ее нижним бельем, – объяснила она подругам.
– И за это она так рассердилась? – изумилась Эмили.
– Эли. – Ханна обеими руками помахала перед лицом Эли. – Выслушай меня. С тобой должно произойти что-то ужасное. Этого нельзя допустить!
Эли глянула на Ханну, пожала плечами, тряхнула волосами, перетянутыми лентой в горошек. И снова обратила взгляд на Эмили.
– Эм, ты же знаешь мою маму. Она привередлива еще больше, чем Спенсер!
– Да плевать на твою маму! – пронзительно крикнула Ханна. Кожа горела, зудела, будто ее жалили сонмища пчел.
– Знаешь, где мы завтра «пижамной» вечеринкой отметим окончание седьмого класса? – спросила Спенсер.
– Где? – Опираясь на локти, Эли всем телом подалась вперед.
– В амбаре Мелиссы! – взвизгнула Спенсер.
– Отлично! – воскликнула Эли.
– Нет! – завопила Ханна. Она забралась на середину стола, привлекая к себе внимание подруг. Как они могут не видеть ее? Она же толстая, как морская корова. – Девочки, там нельзя! Нужно устроить наш девичник где-то в другом месте. Там, где есть люди. Где безопасно.
Может, вселенная перевернулась и она действительно снова стала семиклассницей, перенеслась в ту пору, когда Эли еще была жива, но вот-вот должна была погибнуть, и она знала, что уготовано ее подруге. Ханне представился шанс изменить ход событий. Она могла бы позвонить в полицию и сообщить о своих опасениях, о том, что завтра с ее лучшей подругой произойдет несчастье. Она могла бы возвести забор из колючей проволоки вокруг ямы во дворе ДиЛаурентисов.
– Может, нам лучше вообще отменить завтрашний девичник, – истерично предложила Ханна. – Устроим его в другой день.
Наконец Эли схватила Ханну за запястья и стащила со стола.
– Прекрати, – прошептала она. – Не парься.
– Не парься? – возмутилась Ханна. – Эли, завтра ты умрешь. Выбежишь из амбара во время вечеринки и просто… исчезнешь.
– Нет, Ханна, послушай меня. Я не умру.
Эли смотрела ей прямо в глаза. Все существо Ханны обволокло липким холодом.
– Ты не… умрешь? – запинаясь, проговорила она.
Эли тронула Ханну за руку. Ласково, успокаивающе. Так обычно папа Ханны подбадривал ее, когда она болела.
– Не волнуйся, – тихо сказала Эли Ханне на ухо. – Со мной все хорошо.
Ее голос звучал так близко. Так реально. Ханна моргнула и открыла глаза. Нет, это не двор дома Эли. Она была в белой комнате, лежала на спине. Над ней висели слепящие люминесцентные лампы. Слева от нее что-то пикало, она слышала пыхтение какого-то аппарата – пых-пых, пых-пых.
Неясная фигура плыла над ней. Лицо в форме сердечка, яркие голубые глаза, ослепительно белые зубы. Она медленно погладила Ханну по руке. Ханна силилась сосредоточить взгляд. Девушка была похожа…
– Со мной все хорошо, – повторил голос Эли, обдав дыханием щеку Ханны.
Ханна ахнула, сжимая и разжимая кулаки. Она изо всех сил старалась удержать это мгновение, понимание, которое пришло к ней, но потом все вокруг – звуки, запахи, ощущение прикосновения руки Эли – растворилось. И осталась одна только темнота.
5. Значит – война
В воскресенье во второй половине дня, ближе к вечеру, Ария, уехав из больницы (состояние Ханны не изменилось), поднялась по неровным ступенькам крыльца дома в Старом Холлисе, где на первом этаже жил Эзра. Это всего в двух кварталах от дома, где Байрон теперь жил с Мередит, но Ария еще не была готова к ним пойти. Она не ожидала застать Эзру и написала ему письмо, сообщив, где ее искать, и выразив надежду, что им удастся поговорить. Пытаясь просунуть записку в почтовый ящик Эзры, она услышала за спиной скрип.