Мелисса медленно покачала головой, а потом заставила покачать головой куклу, лежавшую у нее на коленях.
– Убить может только очень особенный человек, а ты не особенная.
Она запрокинула голову и осушила чашку с водкой. Потом здоровой рукой взяла Барби за шею, выдернула пластмассовую голову и протянула сестре, глядя на Спенсер широко открытыми глазами.
– Это совсем не ты.
Голова куклы устроилась в ладонях Спенсер, как влитая. Девушка смотрела на ее губки, сложенные в кокетливую улыбку, на яркие синие, как сапфир, глаза, и ей стало дурно. Спенсер прежде никогда не замечала, что эта кукла так похожа на… Эли.
8. Разве не об этом все говорят в больничной палате?
В понедельник утром перед звонком Ария бежала не на урок английского, а к выходу из школы. От Лукаса на ее смартфон «Трео» только что пришло сообщение: «Ария, если можешь, приходи в больницу. К Ханне наконец-то начали пускать посетителей».
Она была настолько поглощена своими мыслями и сосредоточена, что не заметила брата Майка, пока тот не оказался прямо перед ней. Из-под его форменного школьного пиджака выглядывала футболка с изображением кролика – эмблемой журнала «Плейбой», запястье обвивал синий браслет – один из символов школьной команды по лакроссу. На резиновом браслете было вырезано его командное прозвище: Бизон. Одному богу известно, почему его так прозвали. Ария спрашивать не осмеливалась: возможно, это какая-то шутка для посвященных с намеком на его пенис или еще на что-то. Команда по лакроссу все больше походила на закрытое студенческое братство.
– Привет, – поздоровалась Ария с несколько рассеянным видом. – Как дела?
Руки Майка, казалось, прилипли к бокам. Ухмылка на лице свидетельствовала о том, что он не настроен на пустой разговор.
– Слышал, ты теперь живешь у папы.
– Мне больше некуда было идти, – поспешила оправдаться Ария. – Мы с Шоном расстались.
Майк прищурил голубые, как лед, глаза.
– Знаю. Об этом я тоже слышал.
Ария в удивлении отшатнулась. Неужели он знает про Эзру?
– Просто хотел тебе сказать, что вы с отцом стоите друг друга, – зло произнес Майк. Он резко развернулся, едва не налетев на девушку в форме группы поддержки. – Пока.
– Майк, подожди! – крикнула Ария. – Я все исправлю, обещаю!
Он шел, не оглядываясь. На минувшей неделе Майку стало известно, что Ария уже три года знала о романе отца на стороне. Он никак не показывал, что переживает из-за разваливающегося брака родителей. Играл в лакросс, отпускал непристойные замечания в адрес девчонок, в коридорах пытался больно щипать за соски товарищей по команде. Но Майк был как песня Бьорк[33]: с виду ветреный, веселый, довольный жизнью, хотя в душе его царили смятение и боль. Ария не представляла, как поведет себя брат, если узнает, что Байрон с Мередит собираются пожениться.
Тяжело вздохнув, она продолжила свой путь к боковому выходу и вдруг заметила, что с противоположной стороны вестибюля на нее смотрит мужчина в костюме-тройке.
– Уходите, мисс Монтгомери? – осведомился директор Эпплтон.
Ария вздрогнула, покраснела. Она еще не видела Эпплтона после того, как Шон донес в школьную администрацию на нее и Эзру. Вид у Эпплтона был не сердитый, скорее… нервный. Как будто Ария принадлежала к числу тех, с кем нужно обращаться очень и очень деликатно. Ария попыталась скрыть усмешку: Эпплтон наверняка не хотел, чтобы Ария поддерживала обвинение против Эзры, и чтобы люди обсуждали произошедшее. Это привлекло бы нездоровое внимание к школе, что само по себе недопустимо.
Окрыленная этим открытием, Ария повернулась к нему и безапелляционно заявила:
– Мне нужно уйти.
Пропуски уроков в школе Роузвуда не поощрялись, но Эпплтон не стал препятствовать ее уходу. Хоть какая-то польза от скандала с участием Эзры.
Ария быстро добралась до больницы и бегом поднялась на третий этаж, где находилось отделение реанимации. Пациенты лежали по периметру помещения, отделенные один от другого только шторками. В середине стоял длинный U-образный стол – пост медсестры. Ария миновала чернокожую старушку, выглядевшую так, словно она уже умерла, седовласого мужчину в шейном воротнике и женщину сорока с чем-то лет, которая, будто во хмелю, что-то бормотала себе под нос. Ханна лежала у стены. Странно было видеть здесь девушку со здоровыми длинными волосами, гладкой кожей и упругим молодым телом; казалось, в реанимационном отделении ей совсем не место. Огороженный закуток Ханны был завален цветами, коробками конфет, стопками журналов и мягкими игрушками. Кто-то купил ей большого белого плюшевого медведя в узорчатом платье с запахом. Ария глянула на ярлычок, висевший на лапе медведицы. Ее звали Диана фон ФюрстенМИШКА[34]. На руку Ханны была наложена гипсовая повязка, на которой уже расписались Лукас Битти, Мона Вондервол и родители Ханны.
33
34
По аналогии с именем