Она приставила трубку к уху Спенсер и шикнула на нее:
– Не молчи.
– Алло? – наконец хрипло произнесла Спенсер, проглотив комок в горле.
– Мисс Хастингс? – обратился к ней мужской голос. – Это мистер Эдвардс, председатель жюри «Золотой Орхидеи». Я знаю, что час поздний, но у меня для вас волнующие новости. Нам предстояло принять трудное решение – выбрать лучшего из двухсот блестящих номинантов, и я рад сообщить, что…
Голос мистера Эдвардса доносился будто из-под воды: остальное Спенсер едва расслышала. Она посмотрела на сестру, сидевшую в одиночестве на диване. Мелиссе потребовалось немалое мужество, чтобы признаться во лжи. Она могла бы сказать, что ничего не помнит, и никто бы не узнал, но она предпочла быть честной. Спенсер вспомнилось предложение Моны: «Я ведь знаю, что ты мечтаешь быть идеальной». Но в том-то и дело, что понятие «идеальный» бессмысленно, если оно не имеет под собой реальной основы.
Мистер Эдвардс молчал, ожидая ее ответа. Спенсер глубоко вздохнула, репетируя про себя фразу, которую собиралась сказать: «Мистер Эдвардс, я должна сделать признание». Ее признание никому не понравится. Но она его сделает. У нее хватит решимости.
41. Встречайте легендарную Ханны Марин! Она снова с нами!
Во вторник утром Ханна сидела на кровати и, медленно поглаживая мордочку Крохи, смотрелась в карманное зеркальце, которое держала в другой руке. Наконец-то она нашла подходящую крем-пудру, полностью скрывавшую ее синяки и швы, и ей не терпелось поделиться этой хорошей новостью. Конечно, первая мысль была – позвонить Моне. Она увидела в зеркало, как у нее задрожала нижняя губа. В голове до сих пор не укладывалось, что Моны больше нет.
Ханна подумала, что, наверное, можно позвонить бывшим подругам, с которыми она часто встречалась в последние дни. Вчера, например, они прогуляли школу и торчали у Спенсер – нежились в джакузи, читая в журнале US Weekly статьи о Джастине Тимберлейке, который все-таки явился на вечеринку Ханны, – правда, сразу после того, как она уехала. Как выяснилось, он со своей свитой два часа простоял в пробке. Когда девочки перешли к чтению статей о красоте и стиле, Ханне вспомнилось, как Лукас, навещая ее в больнице, читал ей журнал Vogue для подростков. Она загрустила, задаваясь вопросом, знает ли он, что произошло с ней за последние дни. Может статься, что он вообще больше не захочет с ней общаться.
Ханна положила зеркальце. И мгновенно, как всплывает в памяти какой-то случайный факт, имя адвоката Линдси Лохан или последней пассии Зака Эфрона, она вспомнила еще одну подробность того злосчастного вечера, когда ее сбила машина. После того, как она упала и порвала платье, возле нее появился Лукас. Он накинул ей на плечи пиджак и повел в читальный зал колледжа Холлис. Сначала она рыдала у него на груди, а потом… а потом они стали целоваться – так же жадно и страстно, как целовались всю минувшую неделю.
Ханна долго сидела в оцепенении. Наконец взяла телефон и набрала номер Лукаса. Ее звонок принял автоответчик.
– Привет, – сказала она после сигнала. – Это Ханна. Хотела узнать, можем ли мы поговорить. Позвони мне.
Повесив трубку, Ханна потрепала по спине Кроху, одетого в свитер узорной вязки.
– Может, лучше забыть его? – прошептала она. – Наверняка для меня где-то есть более крутой парень, как ты считаешь?
Кроха, с сомнением во взгляде, склонил набок голову, словно не поверил ей.
– Ханна? – окликнул ее снизу голос мисс Марин. – Спустись сюда, пожалуйста.
Ханна встала, повела плечами. Может, и не подобало являться на судебное заседание, на котором Йену будет предъявлено официальное обвинение, в красном платье-трапеции, – как и на похороны, – но ей для поднятия тонуса требовалось надеть что-то яркое. Она застегнула на запястье золотой браслет, взяла красную сумку-хобо и тряхнула головой, откидывая назад волосы. На кухне отец за столом разгадывал кроссворд в газете «Филадельфия инкуайрер». Мама устроилась рядом за лэптопом, проверяя почту. Ханна обалдела. Она не видела, чтобы родители сидели вместе с тех пор, как они поженились.
– Я думала, ты уже вернулся в Аннаполис, – буркнула она.
Мистер Марин положил шариковую ручку, мама Ханны отодвинула в сторону лэптоп.
– Ханна, у нас к тебе серьезный разговор, – сказал папа.
У Ханны екнуло сердце. Они снова вместе. Кейт и Изабель больше нет.
Мама кашлянула.
– Мне предложили перейти на новую работу… и я согласилась. – Она постучала по столу длинными красными ногтями. – Только… это в Сингапуре.