Эмма сняла трубку с аппарата на буфете и набрала номер.
– Ты же сказала, что у него нет телефона.
– Так и есть. Радиооператор свяжет меня с ним.
– А притворялась, что не делала этого.
Проигнорировав слова Перис, Эмма кратко поговорила с оператором, назвав ему код номера Попса и свое имя, затем крепко прижала трубку к уху двумя руками.
– Да, – наконец сказала она. – Это я, Эдвард. Нет, ничего. Я в полном порядке. Со мной Перис.
Эмма скосила глаза, и Перис услышала сердитый мужской голос.
– Она плачет, – сказала Эмма, занимая позицию поустойчивее. – И я не буду тебя слушать, если ты собираешься кричать. С ней что-то не то. Она не говорит мне. Только ты… Да, я говорила тебе, что все хорошо, но это было до сегодняшнего утра.
Перис попыталась подняться, но Эмма замахала на нее рукой, и она осталась на месте.
– Да, Эдвард, – сказала Эмма. – Я говорила тебе, что может случиться… Нет. Нет, я не передумала. Эдвард, сейчас не время. Здесь Перис.
Последовала пауза, затем Эмма отняла трубку от уха и взглянула на Перис.
– Твой дедушка говорит, что у него все отлично. Цитирую: «У меня всегда все отлично». Он больше не желает иметь дело с истеричками, – Эмма поджала губы. – Поэтому, если ты просто хочешь поплакаться ему в жилетку, он против.
Перис вскочила.
– Некоторые вещи в этом мире не меняются. Честно говоря, если бы Попс не был отцом моего отца, я бы сама не пожелала иметь с ним дела. И я не истеричка.
– Нет, дорогая, – пробормотала Эмма, чуть улыбаясь и снова прижимая трубку к уху. – Да, Эдвард. Я знаю. Иногда правда задевает. Да. Даю.
Перис просто вырвала трубку из рук бабушки.
– Попс? Это ты?
– Одного дурака в семье достаточно, девушка.
Опешив, Перис совершенно забыла, о чем намеревалась говорить.
– Что ты имеешь в виду?
– Твоего дурака-отца. Самое большое разочарование в моей жизни. Ты-то в мать пошла, упокой, Господи, ее душу. Поэтому со мной не пытайся изображать из себя робкую дурочку.
Облегчение при звуке этого твердого, любимого голоса смешалось с раздражением.
– Да черт возьми, Перис! Что гложет тебя?
– Попс…
– Громче! – пророкотал он. – У меня отличный слух, но я не слышу, когда мяукают, да еще шепотом.
Она улыбнулась, и, в ответ на озадаченный взгляд Эммы, сморщила нос.
– Ты наказываешь людей, которые любят тебя, – сказала Перис. – Это низко.
– Низко? Низко? Когда человек доживает до моих лет, – а мне почти восемьдесят, если ты забыла, – он заслуживает право принимать решения и выполнять их. Если это ты называешь низостью, значит, так оно и есть.
– Ладно, – гнев начал вытеснять облегчение, – Если тебе не нравится мой язык, будем изъясняться на более понятном тебе. Ты просто сволочь, Попс. Это тебе…
Хихиканье в трубке прервало ее.
– Эмма все еще рядом с тобой?
– Конечно.
– Хо-хо-хо, ей наверняка найдется, что сказать, если ее ненаглядная Перис ругается, как извозчик.
Перис решила не уточнять, что то, что она сказала, – еще достаточно слабое выражение.
– Я рада, что у тебя все хорошо, – проговорила она. – Но кое-что еще заставило меня прийти сюда утром и вынудить Эмму позвонить тебе.
– Что?
Она отчетливо помнила, что должна была сказать. Это требовало определенной подготовки.
– Что? – резко спросил Попс.
– У тебя там все в порядке?
– Просто замечательно.
– Ты хорошо питаешься, и…
– Ты позвонила не для того, чтобы обсудить мои домашние дела.
Правда, но не совсем.
– Что-нибудь… Ты чем-нибудь озабочен на данный момент? Чем-то, не связанным с семьей?
Тишина в трубке.
Эмма подошла поближе и прошептала:
– Что он говорит?
Перис покачала головой.
– Попс? Ты не… Ты не совершаешь… Ну…
– Да разродись ты наконец!
– Нет ли у кого-нибудь, не члена нашей семьи, основания утверждать, что твое поведение – в деловых вопросах – было неразумным?
– Загадки какие-то, – сказал Попс, но его голос звучал менее уверенно. – Тебе лучше говорить напрямую, девушка. Кто это рассказывает тебе байки обо мне?
– Ох, это неважно. Я просто хочу удостовериться, что ты не… Я хочу быть уверенной, что слухи, которые до меня дошли, – неправда.
Попс не ответил, и Перис продолжила:
– Ты продал всю свою землю? Всю, кроме одного акра? – Вопрос прозвучал нелепо.
То, как быстро Эмма отвела взгляд, подсказало Перис, что она затронула больное место.
– Кто это сказал тебе? – Голос Попса прервался от еле сдерживаемого гнева. – Кто говорил с тобой?
– Это правда? – настаивала Перис.
– Я… я так понял, что эту землю не будут разрабатывать.
Перис рухнула на табуретку у стойки бара.
– Ты продал ее.
Эмма заняла освободившееся место на тахте и стала сосредоточенно изучать свои руки.
– Попс, у тебя финансовые проблемы?
– Черт, нет… Нет. Я не готов к тому, чтобы ты присматривала за мной, как за слабоумным.
– Ты продал каждый кусочек этой земли. Когда?
– За последние семь лет. И мне нет нужды объяснять что-либо тебе или кому-то еще.
У Перис сильно заколотилось сердце.
– Кому ты продал ее?
Тобиас не врал… по крайней мере, не во всем.
– Это не твое собачье дело, девушка.
– Если тебе не нужны были деньги, то что заставило тебя сделать это? – робко спросила Перис.
Он так долго молчал, что Перис показалось, он прервал связь.
– Попс?
– Я… Не говори своей бабушке, но я действительно нуждался в деньгах. Или думал, что нуждался. Теперь это уже неважно. Этот… Дьявол. У меня было преимущество.
– В смысле?
– В смысле, что… что… он играл нечестно. Не напрямую.
– Они начали разрабатывать землю, да, Попс? И ты пытаешься остановить их, – она почувствовала тошноту.
– Я посчитал, что никакого развития не будет.
Перис начала рассматривать маленькие бежевые плитки на стойке бара, пытаясь размышлять спокойно.
– Зачем кому бы то ни было покупать собственность, не рассчитывая использовать ее? Как ты мог подумать, что кто-то будет так поступать?
Попс закашлялся и пробормотал что-то насчет попить воды, затем сказал:
– Парковая зона. Вот как я это понял. Землю должны были использовать под парковую зону. И не надолго. Освобождение от налогов. Вот что должно было получиться.
Постепенно Перис начала соображать.
– Ты хочешь сказать, тебе говорили… Тебе говорили, что твоя земля в конечном счете станет парком, а теперь они пытаются…
– Да, именно это я и хочу сказать. Они думают, что могут запугать глупого старика. Но я не так стар и не так глуп.
– Понятно.
Что бы ни случилось, никто из семьи не должен догадаться о ее связи с Тобиасом. Они бы никогда не простили ей, а она не отмылась бы от позора.
– Попс, я могу помочь тебе?
– Мне не нужна помощь.
– Но у них есть все права делать все, что пожелается, ведь так? Ты действительно подписал документы? Ты продал землю и получил за нее деньги?
– Да, черт подери. И не жалею. Я сам могу о себе позаботиться.
Перис страшно захотелось прижаться горячим лбом к прохладной плитке и закрыть глаза. Эмма наверняка знала, что происходит, и не сделала ничего, чтобы остановить его. Не то чтобы Попс стал слушать ее. Но у Эммы были деньги, и она продолжала получать солидный доход от семейных вложений. Предоставить Перис и Синтии дорогую квартиру – для нее было просто милым подарком. Даже в те времена, когда совсем немногие женщины сами распоряжались своим кошельком, Эмма уже твердо и явно умело держала в руках финансовые вожжи. С другой стороны, Попс, очевидно, обманом был вовлечен в борьбу за власть… за потерю власти над тем, что он так дорого ценил, – над землей. Иногда восстановительные работы – единственный выход.
– Попс, кажется, у меня есть идея.
Нужно было время, чтобы все тщательно продумать. Использовать замысел Тобиаса было невозможно – из-за Синтии, но должен быть и другой выход.