Синтия стряхнула пиджак с плеч и повесила его на руку.
– У Перис неприятности, – сказала она. – И она очень не в духе.
Тобиас никак не ожидал, что Синтия будет говорить о Перис.
– Мне очень жаль, – ответил он намеренно безразличным тоном. Конечно, Перис не рассказала Синтии…
– Вчера вечером она мне звонила.
Тобиас резко отвернулся от Синтии и сел в свое кресло. Синтия своей волнообразной походкой подошла к нему и села на угол стола.
– Помнишь, как я, бывало, навещала тебя здесь? – Она откинула голову и засмеялась. – Пока старая добрая Глэдис ходила к мессе?
Он вспомнил. Очень ясно.
Синтия провела носком туфли по его бедру.
– Стараюсь не упустить возможности позабавиться…
– Синтия!
– Интересно, где, думала Глэдис, я нахожусь, когда она входила и не видела меня. – Ее нога совершила повторное путешествие.
– Глэдис не дура. Она знала, что ты сидишь у меня под столом. Ну, мы закончили воспоминания?
– Мне так нравилось…
– Хватит!
– Пока ты пытался сделать вид, что моя голова вовсе не лежит у тебя на коленях.
– О Господи! – Некоторые части его тела не разделяли его отвращения к этой женщине. – Все это было в другой жизни.
– Хорошо. – После вздоха платье стало еще плотнее обтягивать тело. – Звонок Перис меня удивил.
– Неужели она так редко тебе звонит в последнее время? – Тобиасу совсем не хотелось разговаривать на эту тему.
Синтия расправила жакет на своей малозаметной юбке и подоткнула его под бедра. Она склонилась к нему с легкой улыбкой.
– Это для того, чтобы ты не обвинял меня, будто я пытаюсь тебя отвлечь.
Нелегко было держать взгляд выше ее ключиц.
– Ты кажется, теперь сразу приступаешь к делу…
– Понимаешь, я сочувствую тебе в твоем деле с Попсом.
Тобиас посмотрел ей в глаза.
– Когда Перис мне позвонила, она рассказала, как ты заходил к ней на прошлой неделе и просил ее замолвить за тебя словечко перед Попсом.
– Да?
– Перис мне все рассказывает. Глупенькая Перис.
– Она сказала, что ты просил ее помочь тебе.
Почему Перис пересказала Синтии немного исправленную версию их настоящего разговора?
– Да, я был у Перис.
Синтия смеялась, показывая свои великолепные зубы.
– Колючая, как всегда, да? – Она скрестила руки под грудью, добившись тем самым ошеломляющего эффекта.
– Перис…
– Перис остается сама собой, – задумчиво закончила за него Синтия, прежде чем Тобиас сказал что-нибудь, может быть, непоправимое. – Но когда она упомянула о тебе, я задумалась. Она прямо не сказала, но дело в том, что у нее серьезные финансовые затруднения. Она пережила настоящий шок. Какой-то подлец делает дешевые копии с ее украшений и теперь никто из постоянных клиентов не хочет брать ее работы. Даже последнюю коллекцию. Ей нужна ссуда, чтобы продержаться.
Тобиас поерзал в кресле. Перис явно не могла скрыть от своей сводной сестры разговор, но рассказала только то, о чем нельзя было умолчать. Он мог побиться об заклад, что Синтия и не подозревает ни о его втором визите к Перис, ни об эпизоде в плавучем доме. Тобиас, поставив локти на подлокотники кресла, задумчиво похлопывал кончиками пальцев друг о друга.
Синтия сложила губки в привычную гримаску «ах-ты-совсем-не-обращаешь-на-меня-внимания», а затем опустила уголки губ вниз, словно на секунду перестала следить за выражением своего лица.
– Она не знает, к кому обратиться, ей совсем некого попросить.
– Ты же только что сказала, она не признается, что ей нужна ссуда.
– Я сказала «не совсем», – с раздражением возразила она. – Вечно ты кроишь мои слова по своему вкусу.
– Теперь это вряд ли важно.
Синтия поправила волосы.
– Да. В любом случае, я здесь не из-за себя. Я пришла из-за Перис. Конечно, я предложила ей помощь, но она отказалась. Насколько я помню, Перис всегда при мне чувствовала себя подавленной. Я уверена, она отказалась от моей помощи потому, что просто не могла себя заставить принять ее.
Если память ему не изменяет, все на самом деле должно быть как раз наоборот.
– Никогда не думал, что Перис завистлива.
– Ну, я бы не сказала, что это зависть. Может, просто неуверенность в себе. Не могу понять, почему, – волосы Синтии опять упали вперед и она выгнула спину. – Но мне хочется ей помочь. И я подумала о тебе, Тобиас. Не знаю, сколько денег ей нужно, но не мог ли бы ты хотя бы предложить помочь ей?
– Как бы я это сделал? Она бы обязательно захотела узнать, с чего вдруг я предлагаю ей помощь.
Синтия потянулась, чтобы взять его за руку. Тобиас убрал руки.
– Я не кусаюсь, – сказала она едко. – Перис сказала мне, что Попс продал тебе всю землю, какую только мог, а теперь пытается не дать тебе строить на ней.
– Не вижу связи.
– Все просто. Я совершенно с тобой согласна, что Попс – глупый дрянной старикашка. Один Бог ведает, почему Эмма столько с ним прожила.
– Ну и?.. – прищурился Тобиас.
– Так вот, я не думаю, что можно позволить Попсу стоять у тебя на пути. Если бы ты не был столь великодушен, ты бы давно окоротил его при помощи этого… как его… ну, ты понял, что я хочу сказать.
– Закона об ограничении дееспособности?
Синтия вытянула в его сторону длинный наманикюренный ноготь:
– Вот именно. Но ты этого не делаешь в память о прежних временах. Я тебя знаю.
Дело было в том, что она совсем не знала его.
– Как скажешь.
Сплетники будут на седьмом небе от счастья, когда узнают, что Тобиас решил затравить «бедного старого Попса».
– Ты разве не понял? Это должно отлично сработать. Перис – единственная, кого может послушать Попс. Если она попросит его оставить тебя в покое, он, может быть, так и сделает.
– Перис не хочет этого делать.
– Все может измениться, если ты докажешь, что она может тебе довериться. Почему бы тебе не прийти и не сказать ей, что ты узнал о ее проблемах и хочешь ей помочь? Если она попытается отказаться, настаивай. А потом, если ты выждешь некоторое время и она первая заговорит о Попсе, бьюсь об заклад, она сама предложит поговорить с ним о тебе.
Тобиас покачал головой.
– У тебя уже целый сценарий разработан. Одного я не могу понять – тебе-то все это зачем? Каков твой интерес, Синтия?
Ее ясные глаза наполнились слезами, и она отвернулась.
– Я сделала столько ошибок, – ответила она. – Может быть, я раскаиваюсь…
Синтия? Раскаивается? Неужели? Ну и ну!
– Черт тебя возьми, Тобиас. Ты иногда бываешь таким грубым!
Тобиас взглянул на нее и пожалел, что ничего, кроме безразличия, к ней не испытывает.
– Ты сама этого добилась. Было время, когда я весь принадлежал тебе – душой и сердцем, моя милая. Этого тебе показалось мало.
Соскочив со стола, Синтия опустилась на колени рядом с его креслом и поднесла к лицу его ладонь.
– Я и не надеюсь, что ты мне поверишь, но ты мне по-прежнему небезразличен, Тобиас. Я понимаю, что я потеряла… Что потеряли мы оба.
Тобиас осторожно высвободил свою руку.
– Иногда я… Иногда мне жаль, что все так получилось…
Ему хотелось, чтобы Синтия ушла прежде, чем вернется Глэдис.
– Я изменилась с тех пор. Я поняла, что от некоторых привычек надо избавляться.
– Мы все изменились. Поднимайся, Синтия.
– Как бы мне хотелось, чтобы ты простил меня!
– Вставай.
Она, наконец, вняла его словам.
– Никогда не уступаешь, да?
– Я не представляю, в чем я должен уступить. Ты хочешь, чтобы я напомнил тебе причины, по которым мы развелись, и простил тебя? Или ты сама хочешь вспомнить, почему мы развелись? Может, мы на этом закончим и я снова займусь делом?
– Да, черт тебя… Одно могу сказать напоследок – пошевели мозгами, как тебе использовать Перис.
Тобиас посмотрел не нее снизу вверх – взгляд его пробежал по ее кружевному неглиже, по колышущейся полуобнаженной груди и остановился на ее влажных приоткрытых губах.