Перис подняла голову и заглянула ему в глаза:
– А ты думаешь, поступать так, как ты недавно поступил, – неотразимо? Очень умно? Это тебя заводит?
Уголки его рта опустились вниз.
– Меня заводит? Что… Ну-ка, объясни мне.
– Если бы я так с тобой поступила, считалось бы, что я заигрываю. Меня раздражает двойной стандарт. Женщина пытается объясниться, значит, она ворчит, а мужчина может дать женщине в лоб и будет считаться, что он объясняет свои поступки.
Его глаза сузились:
– Какие поступки?
– Не притворяйся глупым. «Спи крепко… И пусть клопы тебя не кусают». Укрываешь меня одеялом. Возбуждаешь меня. Уходишь и оставляешь меня с распаленным желанием, чтобы посмеяться последним.
Он так резко схватил ее за волосы, что ее голова откинулась к стене.
– Да ты с ума сошла, – сказал он сквозь зубы. – Посмеяться последним? Подумай хоть немного. Это ты отправила меня спать. Тебе надо было лишь попросить, любовь моя.
– Попросить? – Она уперлась кулачками в его твердую грудь. – Ты хотел, чтобы я попросила тебя…
– Ну же, говори.
Перис посмотрела на него и покачала головой. Он сжал пальцы на ее голове.
– Говори.
– Хорошо. Я хотела, чтобы мы с тобой занялись любовью.
Он показал в усмешке зубы. Перис заметила такие мелочи, как немного неровный глазной зуб, ямочки под скулами, тонкий белый шрам над бровью.
Внезапно он навалился на нее все телом. Он сплющил ее возбужденные груди, прижался лобком к ее животу, доказывая, что не одну ее снедает жажда. Сквозь тоненькую ночную сорочку она явно его почувствовала – твердый, тяжелый и горячий – да, сильная жажда снедала Тобиаса.
– Твое желание для меня приказ, – сказал он низким хриплым голосом. – Все равно я не собирался спать.
Ее соски затвердели от волны острого наслаждения. Взгляд полуприкрытых глаз Тобиаса опускался все ниже и ниже.
– Чудесно, – сказал он. – Любишь ходить в мокрой одежде?
Невольно Перис глянула вниз. Ее ночная сорочка, промокшая от сырых волос, стала совсем прозрачной и прилипла к груди. Под мокрой тканью топорщились розовые соски.
Тобиас приподнял большими пальцами подбородок девушки и склонил голову, чтобы поцеловать ее в шею. Перис безуспешно дергала его за руки. В ответ Тобиас потеребил языком ее сосок.
– Тобиас…
– М-м-м?
Его рука медленно двинулась вниз, подняла рубашку и скользнула чуть выше, накрыв холмик внизу живота. Пальцы осторожно шевельнулись.
Перис откинула голову.
По ногам и животу потянуло холодом. Тобиас поднял ее рубашку до талии, а сам встал на колени. Перис почувствовала, как его язык проник в скользкую щелку, расширенную его пальцами.
Уже не было времени протестовать, не было времени даже схватиться за его волосы или плечи. Оргазм, как прибой, окатывал ее огнем, волна за волной…
– Ах, – вот и все, что она могла сказать. А Тобиас уже встал, поднял ее, позволив ей обвить себя ногами, и рывком вошел в нее.
Стена царапала ей спину, но Перис не замечала.
Тобиас, казалось, был движим какой-то внешней силой. Перис уцепилась за его шею, с каждым толчком прижимаясь к нему все теснее. Его тело блестело от пота. Из горла рвался крик. Под пятками Перис его ягодицы были каменными на ощупь.
Он кончил, и Перис, прерывисто дыша, улыбнулась.
– Черт, – пробормотал он. – Слишком быстро. Это ты на меня так действуешь.
Перис опустила ноги на пол. Тобиас прижимал ее к стене и покрывал грудь и плечи нежными поцелуями. А потом, гладя соски раскрытыми ладонями, он поймал ее губы и впился в них. После, прижавшись щекой к ее щеке, он сказал:
– Слишком быстро, Плакса.
Стараясь не улыбаться, Перис поднырнула под его руку и направилась к двери.
– Для некоторых действий нужна практика, – сказала она. Ее ноги дрожали. – Когда-нибудь ты сможешь достигнуть моего уровня самоконтроля.
Тобиас резко развернулся и бросился за ней. Взвизгнув, она попыталась увернуться и приземлилась на кровать вниз лицом.
– Самоконтроля? – Он схватил ее бедра и подтянул к краю кровати.
Перис безуспешно пыталась ухватиться за что-нибудь.
– Да, самоконтроля, и уже не станешь терять его.
Ее ночная сорочка опять оказалась задранной на пояс, открывая Тобиасу восхитительный вид ее обнаженных и таких беззащитных ягодиц. Он покрепче стиснул ее. Стиснул и вошел в нее еще раз.
Перис подалась назад. Пульсирующий гранит его плоти был полностью поглощен ею. Полная им, Перис всхлипывала от наслаждения. Тобиас склонился над ее спиной, и чудное биение внутри нее усилилось. Собранными в горсть ладонями он накрыл ее груди.
– Тобиас, – его имя и ее имя на его губах и потоп надвигающегося оргазма захлестнули их души и тела.
Она само совершенство. Никогда-никогда он не отпустит ее от себя. Пусть она отказывается произнести те самые слова – все равно он видит, чувствует ее любовь к нему.
Испугавшись, что может сделать ей больно, Тобиас скатился с Перис, подтянул ее, все еще лежавшую лицом вниз, к себе поближе и ухитрился накрыть себя и ее одеялом. Он гладил ее спину, руки, проводил пальцем по позвоночнику, по талии.
Перис не шевелилась и ничего не говорила.
Тобиас согнул ногу и попробовал погладить тыльную сторону бедер Перис своей коленкой. Он тронул ее ухо языком, и она вздохнула.
– Достаточно долго? – прошептал он.
– Хвастун, – хихикнула Перис.
– Хвастун? – Он усмехнулся и покусал мочку ее уха. – Ты ведь это не всерьез, а?
Перис вертелась, пока не смогла дотянуться до его пениса. Тобиас еще не был готов.
– Запомним, – сказала Перис.
Он щекотал ее, пока она его не оттолкнула, и тогда сказал:
– Могу я обратить ваше внимание, мэм, на то, как мы лежим на кровати? Не хотите ли вместе со мной принять правильное положение?
– Стыдно признаться, – Перис вздохнула. – Но вместе с вами я готова принять любое положение.
Тобиас рассмеялся. Прижавшись друг к другу, они вертелись вместе, как спаривающиеся рыбы, пока их головы не оказались на подушках.
– Видишь, как мы подходим друг другу, – сказал он, сдвигая волосы с ее лица и радуясь, что никому из них не пришло в голову выключить свет.
Перис обвела коротким ногтем его нижнюю губу.
– А мне кажется, многие люди сказали бы, что мы – полные противоположности.
– Это потому, что ты носишь коричневые кружева, а я – нет?
Перис ткнула его кулаком в живот.
– Мне пришло в голову, что каждый из нас по-своему чрезвычайно взыскателен, – сказал Тобиас. – Я потратил жизнь на то, чтобы «Квинн» стал лучшим в своем деле. Ты – чтобы фамилия Делайт означала лучшее. Перис подняла на него взгляд.
– Меньше всего я ожидала, что ты это скажешь. – Тобиас увидел улыбку – но не на губах, а в глубине ее глаз. – Мне и в голову не могло прийти, что ты надумаешь сравнивать то, что я делаю с тем, что делаешь ты.
– Такие разные, но оба очень важны, – сказал он. – То, что ты делаешь, со временем не обесценивается. Оно всегда будет иметь значение. К несчастью, то, что создаю я, обречено на замену лучшим и большим и снова лучшим.
Ее длинные худые руки обвили его шею.
– Тобиас, ты каждый день меня удивляешь. Спасибо. С другой стороны, ты и сам – тот, кто улучшает и улучшает все вокруг себя.
Тобиас поцеловал ее в лоб и закрыл глаза, вдыхая ее запах.
– Думай о том, что ты мне сейчас предлагаешь, Плакса. Боюсь, я не могу соответствовать, по крайней мере, сейчас.
Она тихонько засмеялась и, повернувшись к нему, коснулась губами его губ. Это касание перешло в поцелуй, а он – в еще более глубокий поцелуй.
– И вот еще о чем я думаю, – заговорил Тобиас, пока волна нового возбуждения не смыла способность здраво рассуждать. – Я о том, как мы замечательно подходим друг другу.
– О, – Перис застыла. – Пожалуй, это правда.
– Ты для меня – лучше всех. Тебя не пугает, что я это говорю?