Вот и получается, кроме Сани для исключительно трудовых шаров у всех прочих кишка тонкая. Попервачку форс держат еще, а к проигрышу — и все, благородству конец. Лишь бы подставкой не звалась. Забьют, не поморгуют. Или другое взять. Жениться, скажем, задумал кое-кто. Не важно! Из местных. Невеста намечена без булды, вечерний институт кончает, член КПСС, культурно тебя «Виктором»… Пустячок, а тепленькое и душу согревает. А Файку-лаборантку, чьего пацана полтора года по башке шершавой ладошкой гладил, где бывал-ночевал и шутки развеселые шутил, ту, стало, Файку, ты, известное дело, побоку. Культурно. И кто б как, а только заносит Файка банку под пиво по старой памяти — пиво-де шла-видела в столовой-то по пути, — занесет, это, сядет подле Стебенька, я, мол, ничего, я так пока посижу, — и кто б еще чего, а Саня — нарочно. И заулыбатся-то в коий век, распошаркиватся: проходи, проходи, Фаина, желанный гость. Расположение! Ты, дескать, козел, и как там с невестами у тебя культурными — сам одумывай, а мы в оплату красивых твоих бровей никого здесь отдавать не собираемся… Во!
Где-то в полвторого калитка скрипнула. Саня поднялся и, как был в трусах и майке, вышел в ограду. Любка двигалась по дорожке покачиваясь.
Заметила, ухмыльнулась, провела у лба пятерней. Вроде прическу поправила.
— Са-а-аня…
Стоял.
Подошла, дохнула «в шутку»: фо! — а рукой по голому плечу, погладила горячей рукой… Эх, эх, ждешь, мол, меня, славный мой мужичок.
— Я на развод подал, — сказал. В действительности не подавал — сказал.
Помолчала. Засомневалась, поди.
— Брось, Саня. Ты… ты это…
— И девок у тя отсужу.
И сам поверил, что отсудит. Она ж… вон какая, кто оставит ей их? А они и без… без нее как-нибудь. Все равно некуда. Некуда хуже-то.
— А я? — И ухмыльнулась. И никогда еще страшно так она не улыбалась. Без стыда. — Что-о, али не пожалеешь меня?
Повернулся, пошел.
Ненавидел ее. Ночью лезла приходила. Встал и ушел к девчонкам в комнату. На шубе и спал.
Утром в глаза не глядела, понял: поверила про развод-то. Ну и… ничё! Ушел не завтракая. Утром, знал, как ни с похмелья, а девок в школу снарядит.
«Как ни пей, ни економь, — в слесарке Стебенек высказывал опять, — наутро все одно водой опохмеляешься..» Вчера, мол, бутылку спрятал в огороде, наутресь сыскать не смог.
В былое время Саня посмеялся б, а нынче нет охоты у него. В кухню руки сунешься помыть, там суп стебеньковский взбулькивает на плите. Вчера, стало, нахрумкался, а сегодня варит из чего попадя, чё из дому ухватил. Варит да хлебает ходит целый день. Сечка сечет, деревяшка везет, телепешкин сын заворачивает. Вольгота́!
В праздник с зарплаты сбрасываются мужики, давай, давай, Матвеич, подсаживайся, — и по-хорошему вроде, по-хорошему, а он с полстакана примет, чтобы не в обиду, и айда…
Неохота, неинтересно сделалось.
Тоска брала.
Ночью, ровно в двенадцать, те, кто в смену работает, мыли фильтры.
Фильтровальный зал громадный, потолок с люминесцентными лампами метров под десять. В углах фикусы, пальмы, «бабьи сплетни» по стенам женщины развели. Прохлада. Тихо. Вдоль бетонных ям — фильтров — в три ряда штурвалы: красные, синие, черные и зеленые. Смена, четыре человека, каждый, значит, берет свой. Ты воду открываешь, ты заслонку… ты закрываешь, наоборот.
Стоишь возле вместилища, глядишь — глаз не оторвать: вода взбулькивает, наполняется, светлеет из бурой в зеленую, серую… в прозрачную потом в конце-то концов. Весь день фильтр грязь в себя собирает, ночами чистится.
Жену у Володи выписали; сказали, будут приходить, уколы ставить, а вы, мол, Владимир Николаевич, за ней ухаживайте и зря не тревожьте. Показ такой ей, что полежит, отдохнет покамест в домашних условиях, а там… видно будет.
Смотрела все — слеза в ресницах-то, и не то вопрос к нему, Володе, не то, наоборот, сообщение.
Готовила даже попервости-то ему. Посидит-посидит на табуретке, снимется и опять, значит. Он — на базар. Сперва подсказывала: то, то купи, а после сам выучился соображать. Отпуск вне графика отпросил. Начальник было носом заводил, да Володя справку ему — хлесть! Так, мол, и так, полагается законом «по уходу». Помимо его у больной родственников нету.
Витамины брал на базаре, лето — к концу, фрукты, овощи свежие… Ешь, Катерина, выздоравливай!