Как алкоголики обожают поносить других алкоголиков, а скряги обличают в скупости других скупцов, я тоже терпеть не могу людишек, обливающих грязью свое окружение, — ведь это моя специальность. Вполне возможно, что Сен-Клод только тем и занимался, что надувал щеки с утра до вечера, но все-таки он был президентом компании «Пуату». В моих глазах этот факт, несомненно, искупал некоторые его сомнительные качества. Однако Сендстер воспринял мою реплику как личное оскорбление:
— Умные люди предпочитают держаться тени. Помните, у «Петрюса» я показал вам вице-президента «Креди де ла Сэн»? Этот «номер два» замешан во всех незаконных аферах банка. Рано или поздно он угодит в сети правосудия, как Русалочка Андерсена, но никто и глазом не моргнет. Когда разражается скандал, жертвуют первыми номерами, так что на растерзание отдадут его босса, а он преспокойно уйдет сквозь дырки в сети. И все потому, что не высовывается! То же самое произойдет и у нас, если дела пойдут скверно. Пока судьи будут разбираться с Сен-Клодом, нас уже и след простынет. Можете мне поверить, красавчик Поль обязательно сядет за решетку. Ну а пока пусть гуляет и пыжится.
— В общем, живем по закону джунглей.
— Именно так! Джунгли — это великолепно организованное место, где лев царит над зверями, но кончает жизнь растерзанным на куски, тогда как гиены довольствуются объедками его пиршества, зато доживают до старости.
Эти циничные мини-конференции приводили Сендстера в прекрасное расположение духа. С минуту он помолчал, мысленно перебирая один за другим свои ленивые расчеты. Затем, подобно кошке, играющей с еле живой мышью, еще раз куснул Сен-Клода:
— Поль считает, что если его назначил Миттеран и он сохранил свой мандат при Шираке, то ему нечего бояться. Он принимает себя за хамелеона. Но, когда фининспекторы вплотную подступаются к вашим счетам, лучше быть беленьким. А хамелеоны этот цвет не принимают.
На чемпионатах мира по лицемерию я всякий раз поднимаюсь на пьедестал почета. Итак, я ответила улыбкой на его сентенцию и замолчала. Это была удачная мысль: Сендстер встал. В нем все-таки было что-то от денди: произведя впечатление на аудиторию, он удалялся, не дожидаясь, когда оно потускнеет. Крайне довольный своей эффектной речью, он даже слегка подобрел:
— Будьте готовы к половине девятого, я отвезу вас в офис «Пуату». Сегодня утром вы подпишете свой контракт. Вас хочет видеть директриса кадровой службы. Это ее работа — знать персонально каждую осу из своего гнезда.
«Ягуар» ждал перед домом, как всегда, во втором ряду. Шофер открыл нам дверцу и протянул Сендстеру пачку газет. Все они, кроме «Фигаро», были английскими: «Times», «Financial Times» и «Guardian». Переделать Гарри Сендстера не мог никто. Это был Фальстаф, стопроцентный англичанин, крутее всех крутых, не лягушатник какой-нибудь. В этот утренний час нам понадобилось полчаса, чтобы доехать до квартала Дефанс. Сендстер высадил меня из машины до того, как зарулить на стоянку: мне не следовало идти в офис в его сопровождении. Я должна была появиться на входе как улыбающаяся дебютантка.
Башня «Пуату», с ее тридцатью пятью этажами черного тонированного стекла и конусообразной верхушкой, напоминала величественную, устремленную в небо ракету — или по меньшей мере медицинскую свечу, основу процветания фирмы. Десятки мужчин и женщин исчезали в разверстой пасти ее входа. От этого становилось жутко. Долгие годы они как проклятые корпели над книжками, чтобы пролезть в Политехническую или Высшую коммерческую школу; теперь они вкалывали, как каторжные, чтобы подняться вверх по иерархической лестнице. Что же они подумают обо мне, никчемной бездельнице? Приуныв, я побрела вдоль эспланады в поисках кафе. Но никаких кафе в поле зрения не было. Наконец я обнаружила одно — на краю света, в чреве огромного мрачного универсама. А затем все-таки решилась и переступила порог башни «Пуату». Это произошло 15 апреля 1988 года, в 9.30 утра.
Холл, облицованный черным мрамором, был размером с аэровокзал. Пять гигантских букв из серебристого металла, составляющих название «Пуату», спускались по вертикали с потолка до пола, занимая, по самым скромным оценкам, метров десять в высоту. Стайки служащих спешили к лифтам и разлетались по коридорам, всовывая карточки в электронные турникеты. В здании царила неприятная тишина. Я предъявила паспорт. Девушка-портье в черном костюме вручила мне бэджик и объяснила, как найти кабинет Люси де Вибер на 33-м этаже, в высших сферах. Я прошла по нескончаемо длинным коридорам, где только и слышалось что слабое гудение невидимых аппаратов. В кабинетах с распахнутыми дверями можно было видеть людей, прилежно уткнувшихся в компьютеры. Фантастическое зрелище — пчелы, собирающие добычу.