| He was now at home among these people; he had just taken his position, won his place. | Он стал своим человеком в этом обществе, он завоевал себе положение, занял определенное место. |
| His glance rested on their faces with a new-born assurance, and he ventured for the first time to address his neighbor. | Взгляд его с небывалой уверенностью останавливался на лицах, и, наконец, он осмелился обратиться к своей соседке: |
| "You have the prettiest earrings I have ever seen, Madame." | - Какие у вас красивые серьги, сударыня, - я таких никогда не видел! |
| She turned towards him with a smile. | Она обернулась к нему с улыбкой: |
| "It was an idea of my own to have the diamonds hung like that, just at the end of a thread. | - Это мне самой пришло в голову - подвесить бриллианты вот так, просто на золотой нитке. |
| They really look like dew-drops, do they not?" | Можно подумать, что это росинки, правда? |
| He murmured, ashamed of his own daring, and afraid of making a fool of himself: | Смущенный собственной дерзостью, боясь сказать глупость, он пробормотал: |
| "It is charming; but the ear, too, helps to set it off." | - Прелестные серьги, а ваше ушко способно только украсить их. |
| She thanked him with a look, one of those woman's looks that go straight to the heart. | Она поблагодарила его взглядом - одним из тех ясных женских взглядов, которые проникают в самое сердце. |
| And as he turned his head he again met Madame Forestier's eye, always kindly, but now he thought sparkling with a livelier mirth, an archness, an encouragement. | Дюруа повернул голову и снова встретился глазами с г-жой Форестье: она смотрела на него все так же приветливо, но, как ему показалось, с оттенком лукавого задора и поощрения. |
| All the men were now talking at once with gesticulations and raised voices. They were discussing the great project of the metropolitan railway. | Мужчины говорили теперь все вместе, размахивая руками и часто повышая голос: обсуждался грандиозный проект подземной железной дороги. |
| The subject was not exhausted till dessert was finished, everyone having a deal to say about the slowness of the methods of communication in Paris, the inconvenience of the tramway, the delays of omnibus traveling, and the rudeness of cabmen. | Тема была исчерпана лишь к концу десерта, -каждому нашлось что сказать о медленности способов сообщения в Париже, о неудобствах конок, о непорядках в омнибусах и грубости извозчиков. |
| Then they left the dining-room to take coffee. | Потом все перешли в гостиную пить кофе. |
| Duroy, in jest, offered his arm to the little girl. | Дюруа, шутки ради, предложил руку девочке. |
| She gravely thanked him, and rose on tiptoe in order to rest her hand on it. | Она величественно поблагодарила его и, привстав на цыпочки, просунула руку под локоть своего кавалера. |
| On returning to the drawing-room he again experienced the sensation of entering a greenhouse. | Гостиная снова напомнила ему оранжерею. |
| In each of the four corners of the room tall palms unfolded their elegantly shaped leaves, rising to the ceiling, and there spreading fountain-wise. | Во всех углах комнаты высокие пальмы, изящно раскинув листья, тянулись до потолка и взметали каскадами свои широкие вершины. |
| On each side of the fireplace were india-rubber plants like round columns, with their dark green leaves tapering one above the other; and on the piano two unknown shrubs covered with flowers, those of one all crimson and those of the other all white, had the appearance of artificial plants, looking too beautiful to be real. | По бокам камина круглые, как колонны, стволы каучуковых деревьев громоздили один на другой продолговатые темно-зеленые листья, а на фортепьяно стояли два каких-то неведомых кустика - розовый и белый; круглые, сплошь покрытые цветами, они казались искусственными, неправдоподобными, слишком красивыми для живых цветов. |
| The air was cool, and laden with a soft, vague perfume that could scarcely be defined. | Свежий воздух гостиной был напоен легким и нежным благоуханием, несказанным и неуловимым. |