– У-у, а я думал, что-то путевое!
– Это зависит от нас: поставим путевые вопросы – получим путевую анкету.
– И о чем спрашивать?
– О чем хочешь. Что волнует.
– Меня многое волнует.
– Вот и формулируй.
– Хм, формулируй!
– Или вот что, Авга, слушай! Давай для старта я тебе дам пару готовых вопросиков. – Я вынул из кармана бумажку. – Вот они. Старт и тебе нужен и всему классу, потому что когда начнется собрание, все будут раскачиваться и оглядываться друг на друга, а мы с тобой поочередно – бэмс, бэмс! И пошла цепная реакция! Главное – затравить. Понял?
Авга взял листок, прочитал и воскликнул:
– Ого, вопросики!
– А что?
– «Кто умнее: девчонки или мальчишки?» Да мне такого в жизнь не придумать! Сразу поймут, что я белены объелся! Или что меня подучили, как дурака!
– Наоборот, чудак! Все только ахнут: ого, скажут, ай да Авга, ай да Спиноза!
– Ну ладно. Забор поручил?
– Забор. Поручил мне, но я и тебя привлекаю.
– А не влетит тебе?
– Нет, за работу с массами обычно хвалят… Да и вдвоем надежнее. Мигом собрание кончим!
«И я успею на свидание!» – обрадованно спохватился я.
Пряча листочек, Авга спросил:
– Эп, а вдруг, того, мы скажем, а все молчок?
– По второму разу скажем.
– И опять молчок?
– Ну уж?
– А вдруг?
– Тогда не знаю… Тогда пусть сам Забор скажет. А что мы еще можем сделать? Сальто-мортале?
– А может, еще кого уговорим? – плутовато предложил он. – Уж работать с массами, так работать!
– Третьего?
– Ага. Вопросы еще есть?
– Есть?.
– Ну и давай. Бог троицу любит! – с заговорщицким азартом заключил Шулин.
– А кого?
Мы осмотрелись.
Васькин вулкан продолжал клокотать. Сгрудились все, кроме Вани Печкина, который, заткнув уши, зубрил английский. Или он дома не учил, или у него память никудышная, но Ваня Печкин долбил учебники из перемены в перемену: даже когда дежурный выгонял его, чтобы проветрить класс, он прихватывал книжку с собой. Каким-то испуганным был у нас Ваня Печкин и первую половину каждого урока, то есть во время опроса, сидел, как приговоренный, – сжавшись и чуть ли не дрожа. Он так и напрашивался на высмеивание, и в общем-то мы подсмеивались над ним, хотя не особенно зло, но считали его серой личностью.
Мы с Авгой переглянулись и, моментально поняв друг друга, направились к Ване Печкину. Вот будет фокус, если удастся его сагитировать, – тон всему классу зададут второстепенные члены… Я зашел сбоку и живо захлопнул его учебник. Ваня Печкин вздрогнули тревожно поднял голову.
– Отвлекись-ка на минутку, – сказал я.
– Чего?
– Отвлекись, говорю, и уши разоткни!
– А чего?
– Дело есть! – сказал важно Шулин.
– Причем дело пустяковое, но для пользы всего класса, – внушительно добавил я.
– Мне некогда.
– Всем некогда!
– Слушай, Ваня Печкин, ты можешь хоть раз что-нибудь пожертвовать классу: или время, или отметку? Можешь? – воззвал я, почувствовал, что надо брать круче.
– Это вон пусть Садовкина оценки жертвует, у нее много пятерок! – недовольно мотнул головой Ваня Печкин. – А мне нечем жертвовать, у меня двойки!
– У всех двойки! – отрезал Шулин.
– И меня спросят.
– Сегодня не спросят. Придет новая учительница. А новые сразу не спрашивают, сначала знакомятся! – попытался я внушить Ване Печкину здравую мысль.
Но он не сдался.
– Ага, это с вами будет знакомиться, а меня спросит! Не мешайте! – И, открыв учебник, опять углубился в него, равнодушно выставив свою макушку.
Я со злости чуть не влепил ему щелчок в эту макушку, но под жидкими волосенками различил какую-то коростинку и брезгливо махнул рукой. Авга буркнул: «Балда ты осиновая с медной нашлепкой», – и мы отошли. Наш поход в массы провалился. Еще бы! Если уж буря целого класса не раскачала Ваню Печкина, что тут наши хилые потуги! Оставалось надеяться, что и без него дело обойдется, – вон как народ оживлен.
По звонку все суматошно расселись, но вместо новой учительницы опять вошла Анна Михайловна со своей дирижерской палочкой, двухцветным карандашом. Постучав по столу, она несколько виновато произнесла:
– Ребята, снова неувязка.
– И эта заболела? – спросил кто-то.
– Нет. Амалия Викторовна думала, что ее уроки начинаются с третьего. Я только что звонила ей. Она выходит, но знаете, человек пожилой, пока дойдет, пока найдет, будет конец урока.
– Хорошо! – вздохнуло полкласса.
– Напрасно радуетесь! Кое-кому эти последние занятия нужны как воздух! Смотрите, как бы ваши легкие вздохи не обернулись тяжестью! – строго заметила завуч, и в этом была истина, которая касалась и меня; правда, я не вздыхал облегченно, потому что был заинтересован в Амалии Викторовне. – Сейчас придет библиотекарь и почитает вам что-нибудь, так что никакого шума, спокойно оставайтесь на своих местах!
Забор вскочили сказал:
– Анна Михайловна, отдайте этот час в наше распоряжение! Мы хотели задержаться после уроков, но раз так, то лучше сэкономить время. Нам нужно провести междусобойчик.
– Что провести?
– Междусобойчик!.. Ну, разговор то есть!
– Очень хорошо! Пожалуйста, поговорите, – улыбнувшись, согласилась завуч. – Я вам нужна?
– Нет.
– Только тихо. Обещаете?
– Обещаем! – крикнули мы.
– Чш-ш! – и Анна Михайловна вышла.
Васька стремительно оказался у стола с тетрадкой в руке, поправил пятерней прическу и сказал:
– Видите, как складно все получается! Сама фортуна за нас!.. Итак, на чем мы остановились?
– На мыльных пузырях, – подсказал мишка Зеф.
– Да! Пора кончать с мыльными пузырями! А для этого есть только один путь – дело! Вот и займемся делом!.. Я все объяснил, вы все поняли – прошу!.. Придумайте сколько угодно вопросов, но чтобы участвовал каждый. Кстати, если поработаем в темпе, то спасем от голода собаку Вани Печкина!
– Нечего обзываться! – огрызнулся Ваня Печкин.
– Что? У тебя уже вопрос?
– Нет у меня вопросов!
– Тогда не фыркай, а думай! Ну все, сажусь и пишу!
– Ну? – подстегнул Забор, остановив взгляд на мне.
Насчет условного знака мы не договаривались, но это был почти знак. Я собрался с духом, подтянул ноги, чтобы встать, но тут Вовка Еловый спросил:
– А в стихах можно?
– Еще бы!
– Тогда пиши:
– Прекрасно, Вовка! – под веселый шумок воскликнул Забор.
Он еще не записал, а уже поднялась Садовкина.
– А вот интересно, кто в жизни важнее: мальчишки или девчонки? – спросила она.
– Мальчишки! – заорали пацаны.
– Девчонки! – завопил прекрасный пол.
– Споры потом! – пресек Васька. – Потом наспоримся до хрипоты! Так, записываю…
Довольный Авга шепнул мне:
– Один мой вопросик склюнули!
– Пусть клюют, лишь бы аппетит был! А ты говорил – молчок! Это как бы нам молчать не пришлось!
Вовка Еловый опять вскочил.
– У меня еще!
– Прорвало поэта! – заметил кто-то из девчонок.
Вовка засек, кто это сказал, простер руку в ее сторону и продекламировал:
– О, пойдет! – подхватил Забор.
Тут же ввернул вопрос Мишка Зеф:
– А ты бы учился, если бы тебя заставляли?
– Блеск! – отреагировал комсорг.
– И наконец, последнее, – взмолился Еловый. – уж дайте высказаться, и клянусь – больше ни звука!