Первым делом, первым делом самолеты
Жарко. Душно. На небе ни облачка. Воздух словно застыл.
Погода не добавляла удовольствия прогулке, и Катерина мрачно топала по дорожке, ведущей к аэроклубу, про себя ругая Лизку за то, что потащила ее сюда, и себя за то, что согласилась. Впрочем, если не с Лизкой, то хоть на завод иди, несмотря на законные выходные. Потому что оставаться дома под постоянным тяжелым батьковским взглядом было еще хуже, чем тащиться хоть и пару километров, но по солнцепеку. И так каждый вечер проходил под его мрачное сопение и обязательный вопрос: «Сєрьожку бачила?» После чего она скрывалась в своей комнате, откуда не выходила до самого утра, чтобы сбежать на работу.
- А я йому й кажу, шо він мені поки шо нє муж! Мамка кричить: «Дуринда, ще одного женіха потєряеш!» А яких женіхов я пріобрєла, шоб потєрять, га? Ну я їй і відповіла: «Мамо, вам товариш Шмига нравиться, ви його собі й беріть!» Батько мало ременя не зняв. Може й зняв би, так штани падають. В общем, товариш Шмига втік, а я знову в пошуках. І тєпєрь буду робить, шо хочу. Все одно всім плєвать. Особливо Павлу Ніколаєвичу.
Всю дорогу Лизка рассказывала о неудачном знакомстве родителей с ее несостоявшимся женихом. Те без нее начали обсуждать, как Лизка домохозяйкой станет, как корову заведут, а она с завода в колхоз перейдет. Тут-то неуемная машинистка и не выдержала. За нее все решили! Ее даже не спросили! А главное, что при такой-то жизни она Павла Николаевича больше не увидит! Он на заводе, она – в колхозе… Разве ж это жизнь? Без последней-то радости? Закончилось все плачевно. Для жениховства товарища Шмыги. А сама Лизка только с облегчением вздохнула. И решила отметить свое освобождение прыжком с парашютом.