Как инженер и машинистка увольнялись
- В общем, я все решил! – заявил Писаренко, уверенно глядя в глаза секретарю заводского комитета комсомола. – Не надо мне никаких рекомендаций. Я несу заявление по собственному на подпись Нелли Валентиновне. И все. Хватит.
С этими словами он скрестил на груди руки, готовясь обороняться.
Горский медленно отложил в сторону ручку. Сложил аккуратной стопкой бумаги, разложенные перед ним. Затем громко хлопнул гражданско-процессуальным кодексом УССР с комментариями. И сурово спросил:
- Все?
- Все! – кивнул Писаренко. – Порадую папу. Он и так считает, что я заигрался в романтика.
- Ради желания поиграть в прилежного сына ты готов оставить завод и людей?
- Брось! Никого я не оставляю! - отмахнулся он. – Нестеренко – прекрасный инженер. Сам понимаешь, как Петрова на пенсию отправят, его главным назначат. Так что не пропадете.
- Это ты брось, - Павел стукнул ладонью по столу. – Развел здесь розовые сопли. Кто на этот раз? Нарядчица? Сколько раз говорил тебе: разберись со своими бабами. В общем, так, - Горский вышел из-за стола и присел на столешницу перед Сергеем. – Заявление твое все равно никто не подпишет, да и я буду рекомендовать оставить тебя на заводе. А подашь ты заявление в партию. Документы на тебя я уже отправил. Поэтому, когда Петров уйдет на пенсию, еще посмотрим, кто станет главным.
- Я сказал, что я увольняюсь, - процедил сквозь зубы Писаренко. – Ни дня здесь не останусь больше, понятно?
- Ты когда последний раз в отпуске был? Вот и поезжай. Путевку в любой санаторий ВЦСПС я тебе гарантирую.
- Санаторий, - губы Сергея искривились, глаза сделались почти больными. – Сам поезжай. Ты не был в отпуске ровно столько же. А я все равно уеду, не удержишь. Не могу я с ней на одном заводе работать, понимаешь? Я с ней даже в одном районе жить не могу!
Горский снова вскочил на ноги.
- А она может? Ты ж мужик! Сейчас от этой убежишь. Потом от другой. Страна большая, бегать можно долго. А потом что?
- От какой другой? Ну от какой другой? Она у меня одна! И всегда была одна!
«И всегда будет одна!» - осознание этого так ясно прозвучало в голове, будто бы это только что произнес Горский над его ухом. Писаренко вздрогнул и посмотрел в окно.
Ночь не спал. Утром созрело решение, что надо уезжать. Не травить душу ни себе, ни Кате. Если ей нужен развод – так тому и быть. Девчонкой ее замуж взял. Почти несмышленышем. Она ошиблась. Он ошибся. И ответственность в первую очередь на мужчине. Ему и разгребать. Давно надо было, а он все тянул, все не решался. Может быть, тогда у Кати давно была бы нормальная семья, дети. А так привязана к нему, как та ее Зорька к колышку на лужайке.
Писаренко потянулся к графину с водой, наполнил стакан и тут же осушил его.
- Не руби с плеча, - спокойно, по-дружески вдруг сказал Павел. – Съезди домой, отдохни. Вернешься – решишь.
- Катя попросила развод.
- Вернешься – решишь, - отрезал Павел и снова сел за стол.
Сергей медленно повернулся к двери и, как больной, пошел прочь из кабинета.
Пишущая машинка традиционно смолкла. Лизка сверкнула из-за нее глазищами, подведенными синим карандашом. И тихонько вздохнула. Когда инженер Писаренко покинул приемную, она посмотрела на товарища Горского и грустно и проникновенно сказала: