Жабоид по-прежнему растирал похлёбку по столешнице, поэтому в разговор пришлось вступать мне.
— Предлагаете убить его?
— Тьфу на тебя, безбожник! — выругался Водянкин. — Что у тебя за каверзы на уме? Только бы убить кого. По-другому-то не можешь?
Я почесал небритый подбородок: какой сложный вопрос. Могу ли я по-другому? Спроси меня об этом три дня назад, и я сказал бы твёрдо: убивать никого нельзя, грех это. Было время, когда я даже подумывал стать вегетарианцем, проникнувшись несчастной судьбой бедных свинюшек и курочек, а в армии и вовсе старался прикинуться пацифистом, чтобы не брать в руки оружие и не ходить в караул. А сейчас… Убивать Верлиоку мне было не жаль. Представьте только: на вас идёт огромное чудовище, натуральный оборотень из фильмов ужасов, ревёт по-медвежьи и вот-вот растерзает. В такой ситуации будь ты хоть трижды вегетарианцем, а палец на спусковом крючке не дрогнет. А потом эти гномы на Додже, шестиствольный пулемёт, синюшная рожа Водянкина. Если так подумать… Да, я могу по-другому. Но могу и из обреза.
Я отодвинул пустую плошку.
— А что у вас за вражда, старейшина?
— Тебе какое дело, новик?
— Если у вас с этим стариканом недомолвки процессуального характера, баню он на вашем участке поставил или на хрен послал, то устраивать с ним разборки нам не разумно. Обратитесь к участковому. А если какой-то мотивационный аспект…
— Что ты мелешь, карась обугленный? Какой проспект?
— Я бы попросил без оскорблений.
— Каких оскорблений? Ты кому слова такие произносишь? Да я тебя!..
Водянкин поднялся и навис надо мной многопудовой тушей. Это выглядело вызывающе и страшно, и я мгновенно выхватил обрез. Жабоид открыл рот, да так и застыл, а Водянкин сглотнул, воткнувшись глазами в стволы. Из синюшного он вдруг стал бледно-голубым и заикающимся.
— Ты… это… Как тебя? Ты брось… Это же…
— Не надо, Игнатиус, — тихо попросил жабоид.
— Пусть извинится за карася! — потребовал я.
— Извини, — тут же извинился Водянкин.
Я самодовольно ухмыльнулся, так-то мне! — а то: кто ты такой, да я тебя. Проще надо быть, проще. И вооружённее.
Выполнено рандомное задание: обезвредь обывателя.
Репутация: — 7 + 1 = -6.
За проявление оправданной агрессии повышается.
Мудрость: — 1 + 1 = 0.
Ух ты, мудрость восстановилась, да ещё с описанием способа восстановления. Я снова стал умнее, почаще бы так.
За проявление оправданной агрессии понижается.
Дипломатия: 2–1 = 1.
За одно и то же действие в одном месте прибавили, в другом убавили, ничего себе теория относительности.
Водянкин снова достал бутыль и хлебнул прямо из горлышка, посмотрел на меня и ещё раз хлебнул. Переволновался.
— Стало быть, тебя Игнатиусом кличут? — спросил он, не выпуская бутыль из рук.
— И что?
— Да так, ничего… А Игнатий Лойола кем тебе доводится?
— Никем.
— Ага, понятно. А этот обрез у тебя откуда?
— Ядвига Златозаровна одарила.
— Ядвига Златозаровна, — эхом повторил он. — Вот как? Новику такое поднести… — он покачал головой. — Ядвигу Златозаровну я уважаю. И друзей её уважаю тоже.
— Так мы её друзья и есть, — мгновенно сориентировался жабоид. — Очень большие друзья, почти родственники.
— Что ж сразу не предупредили?
— Да мы связями своими не кичимся. Ни к чему нам это, — Дмитрий Анатольевич прищурился лукаво. — Ну что, старейшина, обсудим новый договор?
Водянкин посмотрел на него зверем, а я представил, что скажет Ядвига Златозаровна, когда узнает, что мы её именем прикрываемся.
До вечера мы из дома не выходили. Водянкин с жабоидом смотрели сериал про бандитов, а я лежал на полатях и сочинял стихи. Интересное это дело — сочинительство. С одной стороны всё кажется простым: берёшь слово, находишь к нему рифму, и вот вам стихотворение. Помните версификатора из Солнечного города? Я поэт, зовусь Незнайка, от меня вам балалайка. Но с другой стороны, балалайка — это не тот предмет, которым стоит разбрасываться, поэтому с рифмой нужно обходиться крайне осторожно. Все эти кровь-любовь, роза-мимоза, кошка-собака настолько приелись и настолько достали читающее население страны, что лучше вообще ничего не сочинять.
Но я решился. Для начала я нарисовал в голове картинку, на которой мы с Василисой идём по полю и наслаждаемся общением друг с другом, а где-то высоко над нашими головами парит жабоид в образе филина и ухает: Ух-Ух. Светит солнышко, ветерочек поддувает, на горизонте ни облачка… Красивая получилась картинка, осталось облачить её в правильную форму, и можно выкладывать в соцсеть на суд благодарных френдов.