Это ты правильно сказала: преступление!
Ты меня не слышишь…
А ты меня не понимаешь.
Не получается у нас тобою разговора, Игнатиус. Ты видишь только то, что тебе удобно…
Сама дура!
Мирра отключилась, а я ещё больше утвердился в своём предположении, и когда Дмитрий Анатольевич повернул ко мне личико, с трудом удержался, чтобы не вывалить вертевшиеся на языке обвинения, наоборот, кивнул ободряюще, мол, всё будет хорошо… Хотя какое, к чёрту, хорошо?
Вакула больше не стал тратить время на разговоры, велел поднимать нас и вести к озеру. Опять к озеру! Чего там есть такого, чего мы ещё не видели? Ну не топить же они нас будут, в самом деле. Вернее, меня, если жабоид действительно в сговоре с волколаками. Впрочем, на месте Вакулы я бы и жабоида утопил — так, на всякий случай, чтоб не оставлять свидетелей.
За те полчаса, что мы отсутствовали, озеро ничуть не изменилось. Всё та же ровная гладь и не одной лодки. Нас усадили на пол спиной друг к другу и накинули петлю на шею — одну на двоих. Получился поводок с ошейником. Свободный конец дали Осипу. При сумрачном свете я разглядел его. Человек как человек: узкий лоб, широкие брови, приплюснутый нос, одним словом, дегенерат. Зря ему поводок доверили, ещё затянет ненароком.
Вакула вынул из заплечного мешка телефон и отошёл, остальные волколаки встали между нами и коридорами широким полукольцом, всего пятеро. У двоих я заметил свежие повязки на предплечьях, у остальных на лицах красовались кровоподтёки — не иначе, Миша расстарался. Что они с ним сделали? Убили?
— С азбитом что сделали? — словно услышав меня, спросил жабоид. Надо же, интересуется. Сам навёл и сам…
— Так чё с ним делать — в колодки забили, — охотно поведал Осип. — Нешто такому добру пропадать? На арену сгодится.
— Куда? — задал я уточняющий вопрос.
— Так на арену, — повторил словоохотливый волколак. — Для побоищ. Не слышал о таком, новик? Ну ничё, вскоре услышишь. Ты, говорят, самого Верлиоку завалил? Иной бы кто сказал — не поверил, а вожак наш лжу не молвит: коли сказал, что ты, стало быть, ты и есть. А по виду дохлик, я б на тебя гроша не поставил. А так поставлю, будь уверен. Не иначе ты самого Ильи Мурамскаго потомок.
Последнюю фразу Осип произнёс с плохо скрываемым восхищением. Зрачки его при этом вытянулись, а белки пожелтели. Можно подумать, он действительно видел во мне потомка великого богатыря. Но в том-то и дело, что моим настоящим предком был другой богатырь, о котором я даже упоминать не хочу.
— А можно поподробнее об арене? — попросил я. — Очень мне интересно, чем там занимаются.
— А чё ж не можно — можно, — кивнул Осип. — Там народ друг с дружкою бьётся, али со зверьём каким. Жуть! Иные до крови, иные до смерти. Я люблю побоища. Ежели тебя выпустят, так непременно деньгу на тебя поставлю…
Видимо, у Осипа был дефицит общения, поэтому он воспользовался случаем и начал балаболить своим бескостным орудием, разъясняя мне правила боёв на арене, а вернее, их отсутствие. Он даже подошёл к нам вплотную и присел на корточки. Если бы руки не были скованы наручниками, я непременно придушил бы этого почитателя кровавых зрелищ.
— А лучше всего, когда древний лик напускают, — Осип придвинулся ещё ближе и зашептал. — Вакула так поступает. Только тс-ы-ы! Понял? Выйдет в древнем обличье, да в броне, да с боевым топором али с клевцом — вот же тебе сила! Никто против него выстоять не может. Единожды они с Баюном схлестнулись. Сеча была, скажу тебе — яростнее Мир не видел. Ох! Оба тогда при своём остались. Изранились — жуть. Но выжили! — Осип поднял палец. — А супротив Баюна до тех пор никто не выживал. Вот как всё происходит.
Если верить моему новому другу-волколаку, обитатели Мира просто обожали бои на арене и не чурались выступать сами. Особенно витязи. Занятие это было престижное, победители боёв становились героями и получали определённые привилегии. Но фишка заключалась в том, что средняя продолжительность жизни бойца не превышала трёх-четырёх выступлений. Нехватка биоматериала была существенной, поэтому основная доля участников приходилась на преступников и рекрутов из людин, которым затуманивали мозги различными обещаниями. Осип намекнул, что нас с жабоидом ждёт та же участь. Ну, слава Бояну, хоть не утопят. А там поглядим.
Вернулся Вакула. Осип сразу прыснул обратно, натянул верёвку и прохрипел с острасткой:
— Ну, не балуй там…
По знаку Вакулы двое волколаков сняли с нас петлю и потащили к озеру. Неужели всё-таки утопят? Я приготовился сопротивляться. Хоть в одного зубами вцеплюсь и утащу с собою на дно. Но я ошибся, первым в воду ступил вожак. Он шагнул смело, как будто знал, что никакая опасность ему не грозит и никакие ихтиандры из глубин не поднимутся. Следом вошёл Осип, но с оглядкой и кривясь от холода, потом уже мы с Дмитрием Анатольевичем. Озеро оказалось мелким, вернее, та часть, по которой мы шли. Вода едва доходила мне до колен и была настолько прозрачна, что я мог разглядеть неровности дна под ногами. Слева и справа крутым обрывом уходил вниз провал. Кинуть бы в него камешек и посмотреть, как долго он будет опускаться.