Глава четвёртая, в которой я начинаю познавать Мир
Утром я спустился на этаж ниже и постучал в обшитую дерматином дверь. Открыл мужик. Мятая морда, мешки под глазами, на голой груди наколка: плохо читаемый портрет лысого дядьки. Воняло от мужика, как от мусорного бака, а уж запахи, исходящие изнутри, я вообще определить не возьмусь.
- Толик, патроны есть? - спросил я и показал бутылку водки.
Толик поскрёб подбородок и кивнул:
- Заходи.
- Я здесь подожду.
Настаивать на приглашении Толик не стал, исчез в квартире и вскоре вернулся с целлофановым пакетом в руках.
- Во, - сунул он мне пакет в нос, - всё, что осталось. Двенадцатого калибру, магнум. Натурально картечь. Хошь на лося, хошь на кабаняру.
- Сколько здесь?
- Десятка два будет.
Я принёс патроны домой, достал обрез, осмотрел его более внимательно. Штука, несомненно, хорошая и нужная, иначе Ядвига Златозаровна его бы мне не подарила. Потрёпан временем, но крепкий, и бескурковый, что важно. На цевье вместо насечки - гравировка в виде лежащего оленя. Рукоять как будто специально под мою ладонь вырезана, и на ощупь шершавая. Единственный недостаток в том, что далеко такой обрез не бьёт, шагов на пятнадцать, но мне далеко и не надо, а на таком расстоянии противника просто разорвёт в клочья. И бронежилет не поможет. Тут главное возможность быстрой перезарядки. Ну да тренировка мать всех достижений.
Я вставил патроны в гнёзда. Оружие должно быть заряжено, иначе это не оружие, а бутафория. Надавил флажок, ствол преломился, патроны наполовину высунулись - эжектор сработал чётко, значит, пустые гильзы будет выбрасывать в лёгкую. Тоже плюс.
Хлопнула входная дверь, в комнату вошёл жабоид. Пока я ходил за патронами, он сбегал на улицу. Вернулся довольный, потряс передо мной кожаным бумажником.
- Вот!
- Что это?
- Деньги на проезд.
Он вынул пачку банкнот, развернул их веером. Сумма показалась значительной, во всяком случае, равной моей разовой поездке в командировку.
- Где взял?
- Где взял, там уже кончились.
- Своровал? - спросил я, и сам же подтвердил свою догадку. - Своровал.
- А если и своровал, то что? Скажешь, назад отнести? Не отнесу.
Он сунул деньги во внутренний карман, а бумажник небрежно швырнул в угол комнаты. Разбросался! Как будто у себя дома. Я промолчал, но взглядом по полкам пробежался, примечая, все ли вещи на своих местах. Впредь надо приглядывать за этим воришкой.
Мы позавтракали очередной яичницей, оделись и спустились на улицу. Возле подъезда шаркал лопатой Фархунд. Увидев меня он радостно воскликнул:
- Игнатиус-ака, друг мой! Зачем не пришёл вчера, я так ждал. Чай готовил. Сыр, хлеб готовил. Думал, говорить будем...
Из-за угла дома выскочили гномы, штук пять. Всё в том же зимнем камуфляже и в ботинках, как при вчерашней встрече, правда, без кувалд. Ни мы, ни они так скоро на новую встречу не рассчитывали, поэтому замерли в изумлении, а Фархунд продолжил тянуть свою мелодию:
- Друг мой, вечером заходи, снова ждать буду...
Я попятился; тут бы дожить сначала до вечера.
- Куда ты? Дӯсти азизи манн...
- Некогда, некогда, - забормотал я. - Спешу, потом поговорим...
Мы с жабоидом развернулись на сто восемдесят градусов и дали стрекача. Гномы выкрикнули непонятный клич, что-то вроде "Ausweis!" - и припустились за нами. Как хорошо, что я поддерживаю себя в физической форме: делаю зарядку каждую неделю, бегаю по утрам за автобусом - иначе начавшаяся вчера сказка сегодня бы завершилась. Мы рванули в узкие дворики, заставленные частным автотранспортом, всполошили мам с колясками, потом пролезли напрямую по сугробам через овраг. Собаки лаяли нам вслед, люди недоумённо оглядывались. Я тоже оглянулся. Гномы оказались не вот какими серьёзными бегунами, мы постепенно отрывались от них, но упорства им было не занимать. Они бежали сосредоточенно-напряжённые, и у меня мелькнула мысль, что если не воспользоваться вспомогательными средствами, они нас догонят.
Я попробовал окликнуть жабоида.
- Дмитрий... Дмитрий... сука... Анатольевич... Погоди!
Тот обгонял меня шагов на пятнадцать, и останавливаться или разговаривать со мной не собирался. А я начал чувствовать, что вены на висках сейчас лопнут, а сердце вылезет через рот.
Мы свернули в очередной дворик. Слева открылся широкий выход на проспект Космонавтов, справа у мусорных баков припарковалось такси. Водитель стоял возле машины, разговаривал по телефону, пинал смёрзшийся снежный ком. Жабоид подлетел к нему, выкрикнул хрипло:
- Вокзал, срочно, две цены...
Водитель выпятил нижнюю губу.
- Четыре цены!
Водитель нырнул за руль, я едва успел прыгнуть за жабоидом на заднее сиденье, и тут же приник лбом к заднему стеклу. Гномы выбегали из-за поворота, по-прежнему сосредоточенно-напряжённые, как будто солдаты на марш-броске.
- Быстрей-быстрей-быстрей! - взвыл жабоид.
Взревел двигатель, колёса пошли юзом, нас тряхнуло, и такси вылетело на проспект.
Гномы остановились. На лицах ни злости, ни удручённости - никаких эмоций, но полная уверенность, что если не поймали сейчас, поймают потом. И ведь поймают!