Ныне опыт пригодился. Но жабоид меня не слушал. Я понял это, когда он, дебильно улыбаясь, сказал:
- Игнатиус, друг мой, он же... летит! - и прилип носом к иллюминатору.
- Ну да, летит, - поджал я губы. - Что здесь особенного? Или ты на самолётах никогда не летал?
- Какие самолёты? Это он - он сам. Горбунок! Он же никогда не летал...
- Может, просто не пробовал? Кто угодно полетит, когда ему в задницу шесть стволов упрётся.
Довод я привёл довольно основательный, шесть стволов - это вам не помидорами гнилыми кидаться, но жабоид по-прежнему меня не слушал. Он улыбался - буквально, лучился - и жил где-то внутри себя, в своих мыслях. Лишь минут через десять он более-менее внятно сумел объяснить, что Горбунок никогда раньше в качестве летательного аппарата не использовался, да никто и предположить не мог, что он способен на такое, и жабоид от этого открытия залучился ещё ярче.
- А что у тебя с лицом? - наконец спросил он, когда понимание полёта сроднилось с действительностью, и ощущение реальности вернулось в его деревянную голову.
- Представляешь, пока ты находился в ступоре, я сражался с охотниками, - не без саркастических ноток в голосе поведал я, и кратко пересказал события двадцатиминутной давности.
- Вон как... Охотники, говоришь? Уверен, что с ними?
- А с кем ещё?
- С гномами.
Нет, гномы к случившемуся вряд ли причастны. Как они могли вычислить нас, если даже не знали, на какой вокзал мы отправились?
- Только не они. Матильда Андреевна сказала, что мы отверженные и что охотники...
- Ты больше слушай Матильду Андреевну, - перебил меня жадоид, - она говорить любит. И заговаривать тоже. Когда появляются списки отверженных, любой житель Мира может получить лицензию, взять ружьё и пойти на охоту. Но штука в том, что списки утверждаются в Соборе первых на общем вече. А там всегда такой хаос, что утверждение может длиться неделями. Да и лицензию получить тоже проблема. А здесь ещё и дня не прошло, - и вынес резолюцию. - Однозначно, гномы.
Что ж, может, Анатолич и прав. Гномы обязаны знать, на кого они охотятся, а значит, обязаны знать его родственников, друзей и прочую среду обитания, и устраивать там засады. Так что если смотреть на ситуацию с этой стороны, то явно они. Ох, и прилипчивые твари. А в мультфильмах такие милые, песни поют, за Белоснежкой ухаживают.
- Хорошо, пусть будут гномы, - согласился я. - А что за Собор такой?
- Собор? Ну... В переводе на людинский это нечто вроде кабинета министров. Правительство и Дума в одном наборе. Когда Боян создал Мир, он учредил совет старейшин из семи человек, по одному от мирян, от обывателей, от Яви, от Нави, от Прави, от старших богатырей и от младших богатырей. Функции у них исключительно политико-социальной направленности, экономикой они не занимаются, хотя есть бюджет и прочие денежные отношения. При Соборе состоят несколько приказов, например, библиотечный приказ или приказ артефактов. Я пытался устроится в один из них на работу, но не прошёл по конкурсу. Находится Собор в Бесконечных коридорах, вход - в подвале института магии. Если нам повезёт, в чём я сомневаюсь, нам удастся сходить туда на экскурсию.
- А институт магии это где волшебников готовят, да?
Жабоид посмотрел на меня с настороженностью.
- Гарри Поттера начитался? Наши дети учатся в обычных школах, а институт являет собой скорее дискуссионный клуб, чем образовательное учреждение, хотя при нём есть двухгодичные курсы повышения квалификации по определённым направлениям. Усёк?
- В общих деталях.
Что ж, весьма познавательно, теперь я был более-менее в курсе общественного устройства Мира. Я расслабил плечи. Чем дальше улетали мы от места последней битвы, тем спокойнее становилось на душе. Летающих артефактов у гномов точно нет. Напряжение спало, проснулся аппетит. Матильда Андреевна дала нам с собой в дорогу корзину всякой еды. В тот момент я подумал, на кой она нам, только лишняя ноша, а сейчас обрадовался. Корзина после трансформации Москвича в авиалайнер оказалась у меня в ногах. Я открыл крышку: бутерброды с колбасой, с сыром, жареная курица, свежие помидоры... О, бутылка Lafite-Rothschild. Неплохой вкус у мамы-кикиморы. В бардачке отыскался штопор - кто бы сомневался в этом? Я откупорил бутылку, поднёс горлышко ко рту... Господи, совсем забыл, у меня же лицо перевязанное.
Я стал разматывать повязку. Кровь успела ссохнуться и прикипеть к марле, и каждый новый снятый виток давался мне с болью. Проще было разрезать бинт и отодрать его одним рывком.
- Давай помогу, - предложил жабоид.
Он отстранил мои руки и поступил так, как я только что подумал - рванул повязку, а я заорал благим матом, аж Горбунок вздрогнул.
- ...чтоб ты сдох, Дмитрий Анатольевич! - со слезами напополам с кровью вымолвил я, когда боль немного улеглась и дышать стало проще.
- А чё тянуть-то? - изобразил наивность жабоид. Он пощупал мою щеку. - Тебе ко врачу, конечно, надо, зашить. Да и укол заодно от бешенства... Как тебя задело удачно. Чуть левее - и конец нашей дружбе.
- Очень сильно? - скрючился я, но уже не от боли, а от страха за теряющуюся привлекательность.
- Как тебе сказать... Ровненький разрез от носа до виска сантиметров пять-шесть. Кончик чуть-чуть загибается вверх, как будто художник небрежно мазнул. И не поймёшь сразу, чем тебя - арбалетным болтом в неравной битве, или бутылочным осколком в пьяной драке. Тебе самому какой вариант больше нравится?