— Что случилось? Эй… Кто это был? — с аккуратностью спросил Майклсон, и легким движением руки подтолкнул Кэролайн в сторону лестницы, одним только нежным зеленым взглядом говоря о том, что ей будет лучше находиться подальше от беспричинно разозлившегося Деймона. Блондинка, округлив от страха глаза и понимая, чего стоит ждать от внезапно рассвирепевшего парня, поспешно скрылась на втором этаже, когда же Клаус пытался добиться ответа от брюнета, игнорировавшего любые звуки и лишь сжимающего кулаки, пытаясь контролировать неимоверную злость. — Деймон… Твою ж мать, Деймон, что произошло?!
— Елена в опасности. Я не знаю, где она, не знаю, что с ней, но она в опасности… Черт… Черт… Черт… — хрипло прорычал Деймон, изо всех сил стараясь не сорваться на крик, и в каждом слове его отчетливо слышалось волнение, унять которое уже было невозможно. Клаус с задумчивостью оглядел парня и, переведя дыхание, протянул ему виски, одновременно пытаясь проанализировать услышанное. Сохраняя самообладание и с сожалением смотря на то, как Сальваторе залпом осушил бокал и отправил его вслед за вазой в стену, мужчина нервозно кашлянул и жестом приказал Деймону сесть и успокоиться, однако весь вид брюнета выдавал гневную, чересчур опасную тревогу. Обхватив голову руками, парень тяжело вздохнул, но после вновь подскачил и замельтешил по комнате.
— Так. Перестань. Надо действовать разумно. — размеренно и как можно спокойнее проговорил Клаус, тоже потянувшись к алкоголю. — Здесь нельзя проявлять эмоции, успокойся. С какого номера звонили? Уверен, что это не розыгрыш?
— Какой нахрен розыгрыш? — злостно выпалил Деймон и прищурил льдисто-голубые глаза, но Клаус пропустил эту вспышку ярости и продолжил рыться в разумных предположениях своего сознания. — Я не знаю, чей это номер, черт возьми! Откуда мне знать? Я уверен, что это связано с этим сукиным сыном Энзо…
— Энзо… — протяжно повторил Клаус и неоднозначно хмыкнул, потянувшись к мобильнику и начав набирать номер Аларика, зная, что не с может справиться с Сальваторе и ситуацией в одиночку одновременно. Несколько коротких гудков и никакого ответа. Зальцман не спешил отвечать на звонок, и нервы Деймона сильнее прежнего натягивались подобно тонким струнам, вынуждая нервно дергать ногой и закусить губу. — Ладно. Надо пробить номер, и узнать геолокацию. Я свяжусь с Каем. Хорошо?
— Нет, не хорошо, Ник. Совсем не хорошо! Ты понимаешь, что ей угрожает опасность? Черт! — находясь на грани собственного терпения, громко выкрикнул Деймон, но Клаус продолжал поражать друга своей рациональностью и не сказал ничего более эмоционального в ответ. — Этот долбанный Паркер не станет мне помогать.
— Тебе не станет, а Елене — да. Боже… Просто прими тот факт, что не помочь Елене он просто не сможет! — грубым тоном возразил Майклсон, осознавая, что нарастающая с каждой минутой ярость Деймона начинает раздражать его самого. — Я звоню Каю, а ты попробуй дозвониться до Рика. Он нужен. Логан и Эл сейчас нам не сотрудники, от них толку мало. Звони давай!
— Что стряслось-то? — едва слышным голоском вдруг спросила Кэролайн, медленно выглянув из-за угла и мелкими шажками пройдя в комнату. Клаус устало закатил глаза, узнав в этой девушки типичную Форбс, которая ни за что на свете не спряталась бы в комнате, не узнав всех подробностей. Вот и сейчас любопытство взяло над ней вверх, вынудив подслушивать и ждать подходящего момента, чтобы снова показаться в комнате.
— Скажи Бекс, чтобы она тоже попробывала связаться с Риком. Какие-то проблемы у Елены. — ожидая, когда Кай наконец-то ответит ему, монотонно сообщил Клаус, дав определенные указания, и девушка согласительно кивнула головой, только потом ошеломленно округлив глаза и быстро заморгав.
— Что?! Елена в беде? — уточнила она, и Майклсон лишь подтверждающе что-то неразборчиво промычал, быстро переключив свое внимание на принявшего звонок Паркера, удаляясь в другой, более тихий угол просторной гостиной.
— Сука… Он не берет трубку! — вспыльчиво пробурчал Деймон и отбросил прочь свой телефон. Он тяжело вздохнул и перевел пугающий синий взгляд на Кэролайн, которая лишь грустно улыбнулась, пытаясь поддержать, и двинулась в сторону лестницы, намереваясь убедить Ребекку позвонить Аларику.
Сумрочная темнота вынуждала напрягать зрение, затхлый воздух с примесью неприятного запаха сырости и пыли витал по всему полуразрушенному зданию, напоминающему то ли гараж, то ли старый, обветшалый склад. Всюду, куда сквозь раскрошившиеся кирпичные стены проникал тусклый дневной свет, виднелись грязные, испорченные шины, неопознанной форсы железки и давно забытые мешки. Однако Энзо, не расстающегося со своей обыденной глуповатой ухмылкой, совершенно не напрягал окружающий хаос, и каждый встречающийся на пути хлам он спокойно обходил стороной, игнорируя напольную грязь и плесень. Тишь. Она, пожалуй, была самой жуткой среди всего темного, заброшенного бардака, и только слабый и беспомощный, едва ли не молящий стон Елены разрезал пространство, заставляя несколько парней, идущих позади Сент-Джонса, издевательски ухмыльнуться.
— Зазря девчонка кричит… Может… — подал басовитый хрип один из весьма недобродушных типов, и неоднозначно переглянулся с другим напарником, который поддержал его неозвученную мысль заинтересованно приподнятыми бровями. Они, пройдя мимо нескольких крупных и высоких обломков каких-то стальных сооружений, сели на небольшой и потрепанный временем диван, устремив взгляд на девушку, чей рот был крепко закрыт широкой полоской скотча, который вбирал в себя каждый ее молящий крик о помощи.
— Заткнись. Она не для этого. — резко прервал его Энзо и, удобно устроившись на подлокотнике разодранного дивана, тоже взглянул на Гилберт, слишком жалкую и слабую в этот миг. Ее каштановые волосы, спутавшись, некрасивыми прядями падали на лицо, прилипая к щекам, перепачканным потекшей с солью бесполезных слез тушью, и всё тело, прочными веревками грубо привязанное к самобитному деревянному стулу, содрогалось от ужаса и страха, который застыл в ее безнадежно отчаявшихся карих глазах. Сердце трепетало с неистывым ритмом, охватывая каждый миллиметр ее тела усталостью и неподдельным испугом. И разочарованием. Сент-Джонс, которого ей удавалось видеть несколько раз, не представлялся ей больше кем-то загадочным, и всё его ехидство и злость открыто проявились на его лице, не прекращающем показывать довольную, поистине счастливую улыбку. В нем уже не оставалось прежней натянутой любезности или хотя бы ее жалких попыток, и оттого Елене становилось лишь хуже. Над ней шутило сознание, поддаваясь головной боли, и внезапно подступившая тошнота не могла сравниться с тем, как сильно ее пробивала дрожь настоящего страха. Странные, вынуждающие ужаснуться парни не сводили с нее нахальных взглядов, подобно стае воронов собравшись на едва ли не разваливающемся диване, что было сложно назвать мебелью. И вместе со спокойствием внутри нее плавно угасала надежда. Надежда на спасение. Гилберт не знала причин, не знала поводов и всех своих ошибок, за которые судьба могла бы так жестоко закинуть ее в подобную ситуацию, и зловещее молчание сдавливало слух. В ушах звенело. В глазах темнело. Постепенно здравый разум покидал ее, и Елена с трудом верила, что еще сможет не терять своего сознания под напором отвратительной смеси запахов, излишка чужих, совершенно незнакомых взглядов и боли. Боли воспоминаний и непотушимой нужды в Деймоне. Он был далек от нее. В тот момент, когда, возможно, даже одна лишь секунда ее жизнь была на счету.