— Могу сказать, что ты оборзевший наглец. — недовольно проворчала Кэтрин и устремила на него свой взгляд по-кошачьи хитро прищуренных глаз, подведенных стрелками, и в нем читалось открытое презрение и некая жалость. Она снова настойчиво протянула ему папку, которую он так и не взял до этого, и тихо кашлянула, откинув назад каштановые кудряшки волос. — Я не знаю, с кем именно ты спутался, но у этого Энзо есть ужасная привычка передавать тебе всякую документальную хрень через невиновных людей. Сегодня вечером какой-то его человек подкараулил Клауса и под дулом пистолета заставил передать тебе это. Намекни ему, чтобы в следующий раз он сову использовал, а не кого-то из нас. — язвительно и неохотно объяснила девушка, осматривая ничуть не удивленного Деймона и гитару, прислоненную к двери.
— И почему сам Клаус не привез мне это? — так же хмуро оглядев стоявшую напротив шатенку, неодобрительно поинтересовался Сальваторе, а Кэтрин лишь тихо усмехнулась, словно поражаясь его глупости и зная очевидность.
— Если ты забыл, то он в обиде на тебя. Как и все мы. — немного осипшим от постоянного курения голосом ответила Пирс, и Деймон нервно ухмыльнулся, наконец-то забрав папку из рук девушки. — Сегодня был ужин в доме Рика. Там были все, а ты не приехал… Он звонил тебе, но твой номер был недоступен. Знаешь, мог бы извиниться за то, что устроил утром. Они рассказали мне…
— А… Ну если рассказали. Тогда нам больше не о чем говорить. Поэтому проваливай, у меня есть дела поважнее. — явно оскорбившись, хрипло произнес Деймон, снова окрасив синий оттенок своих глаз холодностью обиды. Кэтрин, напоследок с прежней жалостью глянув на парня, спустилась с крыльца, намереваясь уехать прочь от самоуверенной и эгоистичной личности с идеальным лицом и телом, но резко остановилась.
— И кстати, если ты не в курсе, то Елены нет дома. И твои романсы никто не услышит. Если, конечно, ты это не для очередной шлюшки здесь устроил. — окидывая изучающим и по-прежнему недовольным взглядом задумчиво рассматривающего неоткрытую папку Деймона, сообщила Кэтрин и сразу поймала голубую яркость уставленных на нее с тревогой и коварством глаз.
— Конечно же для шлюшки. Ты же тут. — не удержавшись от очередной обидной колкости, ответил брюнет и снова улыбнулся уголком рта. — То есть, как это Елены нет дома?
— Она в отличие от тебя помнит про друзей, которые для тебя ближе, чем для нее. Елена с Мейсоном была у Рика и до сих пор там. — расслышав истинную тревогу в бархатистом голосе Деймона, что весьма позабавило ее, объяснила Кэтрин. — Она сказала, что ты снова смылся куда-то на всю ночь. Ты — скотина, Деймон.
— Да ладно?! — паясничая, наигранно выразил удивление брюнет, и Кэтрин немного попятилась назад, поняв, что внутри вскипевшего Сальваторе снова растворилась слабая грань между адекватным здравомыслием и агрессивной, неконтролируемой вспыльчивости, ставшей последствием его нервозности и слишком сильно скрытой тяжести переживаний. — Представляешь, ты не первая умеешь меня характеризовать. Только меня больше раздражает, что мое «дружелюбное» стадо тупых гусей пытается строить из себя каких-то благородных святых, чьи поступки имеют лишь благие намерения! Они понабрали себе наивных сучек и делают вид, что в них верности и любви больше, чем разврата и грязи! Для кого они так выделываются? Зачем? Не я один трахаю паршивых шлюх и граблю ебаные банки, после чего как беглая крыса залегаю на дно. Не я один открываю левые счета и пью как свинья. Они делают из себя каких-то морально воспитанных джентльменов, но на деле они лишь дерьмовая кучка похотливых, жадных, лживых и наглых извращенцев! И я — не исключение. Черт, они задолбали своей «чистотой». Спроси их сама. На каждом, сука, на каждом точно есть по два трупака. Но я почему-то всегда крайний! Даже этот гребанный Энзо приебался именно ко мне! Меня уже задолбало всё это внимание, кроме капризной малышки Елены, конечно же. Которая трахает мой мозг, нервы и всё, блять, кроме нужного места! Что всем надо-то от меня?!
— Всё? Выговорился? — пытаясь как можно аккуратнее, но с вызовом сказала Кэтрин и уставилась на Деймона, у которого слова оборвались так резко, словно у него резко закончились все оставшиеся силы, и его широкие плечи под черной рубашкой, скрывающей напряженные мышцы, поднимались и опускались от сбивчивого и тяжелого дыхания, неровного после произнесенных на выдохе его хрипловатого крика слов. Деймон с дьявольским огоньком возмущения и злости в выпученных от эмоционального всплеска глазах в упор смотрел на шатенку, будто с боевой стойкой вслушиваясь в раздражующую тишину, сопровождающуюся не более приятным укоризненным взглядом в ответ таращившейся на него Кэтрин.
— Ну? Чего ты тут стоишь-то? — вернув себе прежнее недовольство и грубость в сорвавшийся тихий голос, проговорил Деймон. — Вот какого хрена ты тут стоишь и смотришь на меня? Упрекаешь, обижаешься… Да кто ты вообще такая? Мне похуй на твое мнение и обиды. Чего ты стоишь и ждешь? Я не буду сегодня тебя трахать, ясно? Так что можешь валить отсюда и не пялиться на меня с жалостливой мордой. Ты нихера не особенная, Кэт. Если ты думаешь, что я хоть что-то к тебе испытываю, раз сплю с тобой, то ты ошибаешься. Мне плевать на тебя как и на других тупых шалав! Вали отсюда. И даже если ты сдохнешь, то всем будет похуй на тебя. Вали.
— Вот как. — только и смогла произнести Кэтрин. Она едва перенесла огромный ком невероятно ноющей боли в груди, где бешено забилось сердце, и глаза, как бы сильно того не хотели, предательски намокли от резко подступивших слез. Но шатенка не могла позволить себе заплакать. Она так и стояла там, у крыльца, не способная сделать и одно движение, с покрасневшими и переполненными соленой водой глазами, и боялся моргнуть, зная, что по щекам польется обжигающая кожу вода, доказывающая ее слабость. Слабость перед Деймоном. Вместо каких-либо действий или попыток обиженно убежать прочь, вновь разочаровавшись в этом брюнете, Кэтрин лишь усмехнулась уголком рта. — Зато, если сдохнешь ты, то люди узнают, что такое искренняя улыбка.
Быстро развернувшись, девушка уверенно, но медленно, будто доказывая свою гордую и принципиальную непоколебимость перед Деймоном, зашагала к своей машине. Но Сальваторе, стоявшему на крыльце и убиваемому собственными мыслями, было плевать и на Пирс, и на то, что она уходит. Он с равнодушием продолжал стоять на крыльце с синей папкой в руках, и злость его поборола всю существовавшую в нем какую-либо человечность, что с каждым тяжелым шумным вздохом и нервным смешком большей и большей дозой покидала его сильное и крепкое тело, ставшее материализованным злом. Тьмой, не имеющей ничего, что связывало бы его с людьми. Но зазвонил телефон и отвлек обуреваемого внутренней яростью и потоком мыслей Деймона.
— Наверное, ты получил посылочку? — послышался из динамика издевательский басовитый голос, в котором парень сразу узнал Энзо, но не торопился отвечать ему. — Жду тебя в твоем клубе. Прямо сейчас.
Деймон немного поразился тому, как быстро Лоренцо закончил их разговор, что был скорее монологом странного типа, и решился открыть злополучную папку. Там был всего один лист с огромными буквами посередине, которые вместе составляли одно большое и многообещающее название «O’Hara Bank».
========== Глава 8 ==========
Громкая музыка полностью оглушала одноэтажное, но просторное здание, заполняя собой каждый миллиметр танцпола, каждый диванчик в VIP-зоне, каждую изящную и пластичную танцовщицу, что подобно змее обвивала свое идеальное полуобноженное тело вокруг пилона. Мрачность темноты развеивалась яркими цветными вспышками света, что ослепляла толпу танцующих и что-то гулко бубнящих людей, которые оставались вдали от диванчика со столиком, находящемся на небольшом закрытом от посторонних глаз пьедестале с личной барной стойкой, на котором и сидел едва вникающий в слова Энзо Деймон, немного ссутулившийся и напряженный.
— Что ты тут забыла, Лекси? — ворчливо спросил Сальваторе и откинул от себя ту самую синюю папку, про которую еще не зашел разговор с Сент-Джонсом. Девушка в золотистом нижнем белье аккуратно на длинных загорелых ножках прошагала к двум парням и резко села на стол, забирая бокал с виски у Энзо и делая несколько глотков спиртного. Она, явно играючи и издевательски, ехидно улыбнувшись, облизала край стакана кончиком языка и с прежней игривостью в своих плавных движениях вернула парню алкоголь.