— Так что? — заметив то, как напряженно сидит Ребекка в присутствии поглощающего ее глазами Деймона, снова задал вопрос Аларик.
— Не поверишь, но этот Энзо — продуманный тип, который не так уж и глуп. Он, пожалуй, действительно может уделать меня. — больше расстроенно, чем завистливо произнес Сальваторе и устав от двух злобных, сидящих напротив лиц перевел свое внимание на завешанную дорогими картинами стену. — У него ничего не было с собой. Ни документов, ни бумажника, ни карточки. Ничего. Только он сам, шмотье на нем и тысяча долларов в кармане. Всё.
— Ну почему же всё… Тысяча долларов. Не очень-то мелкая сумма, а значит, что он играет по-крупному. — задумчиво размышлял Зальцман, но Деймон только тяжело вздохнул и встал на ноги, намереваясь оставить двух сонных человечков в их личной уютной теплоте, в которую он так нелепо влез своей мрачностью этим утром.
— Ладно. Придумаем что-нибудь. — Сальваторе расправил черную рубашку и накинул куртку, стоя в коридоре прихожей, и Рик решился проводить его до самой двери. Ребекка же поглядывала на парней из-за угла, привалившись к стене и сонно зевнув, а Деймон, словно что-то резко щелкнуло внутри него, остановился на пороге и повернулся к блондинке. — А что девушки любят больше — цветы или еду?
— Тебе это зачем? — непонимающе промямлила Майклсон и получше укуталась в коротенький халат, начиная бояться собственной паранойи, что брюнет смотрит исключительно на ее соблазнительно открытое тело.
— Решил удивить Елену? — тихо усмехнувшись, издевательски спросил Аларик и уставился на брюнета, который лишь со странным сиянием окрыленности в голубых глазах и загадочной улыбкой пожал плечами.
— Бери и то, и другое. — ответила Ребекка, что проследила за подмигнувшим напоследок уходящим Деймоном.
С тем же на странность позитивным настроем в весенний солнечный день, пропитанный теплом ярких лучей и ясного неба, Сальваторе с улыбкой на веселым лице ворвался к себе в дом, едва удерживая в руках огромный букет темно-алых роз и небольшой прозрачный пакетик с клубникой. Он, поспешно пройдя в кухню, пинком ноги захлопнул за собой дверь, и этим глухим шумом привлек внимание дремлющего до этого времени Мейсона.
— Всё в порядке, мистер Сальваторе? — встревоженно спросил Локвуд, и весь его помятый и только-только пробудившийся вид вызвал у брюнета усмешку.
— Вполне. — по-прежнему оживленным голосом ответил Деймон и, аккуратно выложив яркую и сочную клубнику в красивую чашку, вызволил из холодильника бутылку элитного шампанского. — Я думаю, что всё настолько в порядке, что ты можешь быть свободен. Пока что. — более серьезным тоном добавил брюнет, намекая застывшему в кухне Мейсону удалиться. Охранник лишь с минуту постоял на месте, осматривая небольшой кухонный столик с шампанским, клубникой и лежащим рядом крупным букетом цветов, вернулся обратно в гостиную, поддаваясь дремоте.
Закончив с подозрительно романтичной сервировкой завтрака для Елены, Деймон сам подивился своему оптимистичному настрою в эту светлое и на удивление радующее парня утро. Пускай его голову не покидали прежние сумасшедшие мысли, сводящие разум к депрессивности своей глупостью или внезапным ужасом, Деймон всё равно не поддавался размышлениям и собрался подняться в комнату шатенки, но чуть вздрогнул, услышав неожиданные легкие шаги, спускающиеся в кухню.
— Деймон, ты… — Елена хотела снова высказать брюнету свои уже заученные упрекающие слова, не готовая увидиться с этим самолюбивым парнем в солнечное и едва начавшееся утро, однако все слова резко перестали издаваться звуками ее недовольного голоса, когда вместе с тем девушка округлила свои карие глаза, уставившись на заставленный столик и стоявшего рядом парня. Деймон, как и следовало ожидать, в накрахмаленной черной рубашке с идеально выглаженным воротником стоял возле столика, опираясь на него, и показал хоть и искреннюю, но нервозную улыбку. Его пронзительно яркие голубые глаза смотрели исключительно на замедлившую свои шаги девушку, и в них читалось настолько сильное восхищение и робость, что Елена под влиянием этих выплеснувшихся с лазурью зрачков чувств была вынуждена смущенно отвернуться, переведя дыхание.
— Я удивлена. — монотонно произнесла девушка, скрывая малейшую эмоцию своего быстро застучавшего от радостного волнения сердца. Она с подозрением и даже опаской оглядела Деймона, который с обеспокоенным взглядом принял ее шок.
— Просто я решил, что было бы неплохо устроить оригинальный завтрак. — уверенно аргументировал Сальваторе, а шатенка медленно подошла к столику, осматривая весьма аппетитную ягоду.
— Вау. — так же безэмоционально отозвалась Гилберт, мучаясь в сомнениях, было ли то сон или происходило наяву. Ее шоколадного оттенка глаза подметили благородного бордового цвета розы, и теперь в ее сознании зародилось точная догадка о нереальности происходящего.
— Я знаю, всё это выглядит странно, но… Всегда есть шанс. — снова улыбнувшись, будто прикрывая этой очаровательной улыбкой свою встревоженную нервозность на лице, сказал Деймон и взял одну маленькую клубничку, которую оценивающим и непонимающим взглядом проводила Елена, и осторожно поднес ягоду к ее плотно сжатым губам. Он снова ухмыльнулся, прожигая своим настойчивым и сияющим голубизной прищуром, но она демонстративно не заметила его жеста и, самостоятельно схватив из чашки другую ягодку, откусила плод, отвернувшись от предложенного брюнетом.
— Спасибо. А теперь уж позволь мне вернуться в комнату. — проявляя ту же скрытую и обиженную агрессию, с какой-то тихой озлобленностью проговорила Гилберт. — И кстати, ты свободен. Можешь снова ехать по своим «делам».
— Елена, один день. Давай проведем хотя бы один день в нормальной обстановке. Ты не спрячешься опять в своей комнате и не будешь тихо плакать, злясь на меня. Не сегодня. — настойчиво произнес Деймон, остановив шатенку и схватив ее за руку. Она посмотрела на него с блистающим в темных глазах недоверием и резко отдернула руку. — Один день. Всего лишь один гребанный день, Елена.
— Ты думаешь, что загладил вину клубничкой? Ты серьезно? — Елена оглядела парня с какой-то насмешкой и подметила то, как нервозно он поправил воротник своей рубашки. Он не знал, что должно было донестись до шатенки его бархатистым голосом, и слова словно внезапно растворились в затянувшейся между двумя людьми тишине.
— Подожди-ка… — быстро проговорил Деймон, отвлекаясь от молящей тирады, отвечая на звонок телефона. Брюнет был вынужден отойти чуть дальше от Елены, которая театрально закатила глаза и выжидающе уставилась на Сальваторе, готовая к очередным отговоркам по поводу занятости. Она подметила его встревоженный и чем-то озадаченный взгляд голубых глаз, и выдавила едва слышную усмешку.
— Нет. Нет, я не приеду. — сквозь зубы прорычал Деймон, стоя около окна и нервно поглаживая темно-серую занавеску. Его льдистый взгляд смотрел куда-то вдаль, будто разглядывая что-то необычайное и не видя вовсе ничего одновременно. Гилберт услышала его резкое и четко «нет», и оно мелкими мурашками пронеслось по ее коже, посылая в ее сознание всю серьезность и грубость отрицательного тона парня. — Всё. Мне плевать. Я не приеду.
Договорив свой ясный и недобродушный отказ, Деймон, не дожидаясь ответа в динамике, быстро нажал на сброс и уставился по-прежнему холодными и пугающими серо-голубыми глазами на девушку, что, разглядев в них плескавшуюся лазурь серьезности, властности и даже зарождающейся игривой страстности, вжалась в стену и пугливыми, беглыми карими глазками оглядела высокую темную фигуру перед собой, чье бледное лицо выражало жуткую холоднокровность вперемешку с требовательным недовольством.
— Так мы проведем этот день вместе? — мягко спросил он, словно помимо его хрипловатого и согревающего сознание и тело голоса не существовало того немигающего льдистого взгляда и непоколебимо серьезного лица.
— Я уже думала, что тебя снова кто-то затащит в «важные дела». — съязвила Елена со всей своей дерзостью в интонации.
— Ты разве не расслышала тот мерзкий и типо любезный мужской голос? — невинно раскрыв голубые глазки, что мило обромляли черные длинные ресницы, с фальшивым удивлением вопросительно произнес Деймон, а девушка в ответ тихо хмыкнула.