— Может, просто нужно снять накопившийся стресс? — еще мягче и игривее произнесла блондинка, состроив на лице наивную гримасу, не выражавшую ничего, кроме ангельской преданности и доброты. Она вплотную прижалась своим полуоголенным телом вплотную к Деймону, позволяя его сильным и теплым рукам плавно гладить ее по спине, легкими касаниями ладони заставляя ее нежную кожу покрываться предательски выдающие ее возбуждение мурашки. Парень аккуратно и дразняще провел пальцем вверх по ее руке, подбираясь к плечу, и, вслушиваясь в тяжелое и сбитое дыхание девушки, одним движением подцепил лямку черного кружевного лифчика, спуская ее вниз. Лекси выгнулась навстречу его медленно скользящей с плеча на спину руке, выпустив едва слышный стон ее содрогающегося тела, а Деймон, наблюдая именно не за ее реакцией, а тела, соблазнительно улыбнулся, довольствуясь вкусно пахнущей и бархатной кожей. Через пару минут, остановив пытки над ее чувствительности к его теплым и до невыносимости знакомым, почти родным, рукам, он резко сменил неприсущую ему нежность на обыкновенную резкость и грубость, быстро намотав ее длинные блондинистые прямые волосы на кулак и, причиняя приятную головную боль, притянул ее личико ближе к себе, обжегая ее щеку своим горячим, как разгоревшееся тело Лекси, дыханием. Деймон, продолжая тяжело дышать, сдерживая свой внутренний рык наслаждения, уткнулся лицом в ее шею, едва заметно и уловимо прикоснулся губами к выступающей ключице и снова уставился хоть и равнодушным, но затуманенным страстью взглядом на ее лицо.
— Стресс — это вся моя жизнь… — почти в самые губы Лекси прошептал Деймон, ощущая как от переизбытка полученных взаимными касаниями чувств хрипнет и теряется его голос, вмиг сменившийся каким-то блаженственным, по-настоящему мужским и гулким мычанием, слышимым сквозь плотно сжатые губы. Лекси, наблюдая за тем, как постепенно ослабевает и поддается желанию Сальваторе, тихо хихикнула, продолжая расстегивать его рубашку, плавно спускаясь вниз, к пряжке его ремня, но как только блондинка с эффектом щекотки проскользила ноготками по его прессу на животе, Деймон оотолкнул ее от себя, отвлеченный звонком телефона.
— Я слушаю, Мейсон. — строго и без какой-либо тени внезапно прошедшей хрипотцы, созданной впоследствии недолгих и невинных, но довольно-таки горячих ласк Лекси, сказал Деймон, ответив на звонок его охранника, зная, что тот не позвонит в случае незначительного события. Точно так же четко брюнет знал о том, что Мейсон Локвуд, здоровый и крепкий парень, по его же поручению оставался дома для большей безопасности Елены и присмотра за ней, поэтому после этого вовсе нежелаемого звонка и без того бледное лицо парня приняло вид полной сосредоточенности и серьезности, вместе с абсолютным равнодушием ко всему окружающему его миру.
— В общем, по Вашему указанию я приглядывал за Еленой Гилберт… — издалека начал Мейсон, словно по собственному же желанию играясь с шаткими нервами Деймона, который уже резко подпрыгнул с диванчика, где всё ещё сидела недоумевающая Лекси, и принялся в спешке застегивать пуговицы на черной рубашке. — И поверьте, я справляюсь со своей работой, но…
— Слушай, ты не школьницу на свидание зовешь, какого черта стряслось? Какого хрена ты мне звонишь? — с едва контролируемым гневом, что плескался в потемневшей бирюзе его глаз, прорычал в трубку Сальваторе. Он нервозно ждал разъяснения ситуации от неумеющего сформулировывать мысли в понятные предложения Мейсона и одновременно, легонько подтолкнув блондинку ладонью за плечо, жестом указал ей подняться и уйти, давая понять о невозможности продолжения весьма занимательного для них обоих занятия.
— Короче, мисс Гилберт собирает вещи и намеревается уйти из дома. Что прикажете делать? — боязливо, будто ожидая жестокой расправы за сказанные слова, отчеканил Локвуд, даже не подозревая, насколько яростная вспышка просияла в обезумевших глазах Деймона, когда он смог воспринять по отдельности и вместе каждое услышанное слово.
— Бля… Вот черт! Дура, она что, совсем ебанулась там от одиночества? Какого хрена, Мейсон?! Я тебя спрашиваю! Сделай всё, чтобы она оставалась там. Попробуй задержать, потяни время, кретин! Я сейчас буду. И передай ей, что она идиотка… И да… Ей не жить, если в моем доме всё еще осталась кровать. Всё. Останови эту истеричку! — его строгий властный тон сразу же обратился в возмущенный и поистине страшный крик, от чего напряглась его шея и желваки, и весь вид встревоженного, словно ошпаренного кипятком Деймона, чей льдистый взгляд без усилий мог прожечь до пепла всё попавшее в поле зрения не на шутку напугал Лекси, которая хоть и не дивилась резкости и быстрой перемене коллекции настроений этого парня, но погрузилась в некий шок от того, как нервно и яростно прозвучал его голос. Не успела блондинка сказать ему и слово, как Деймон быстрыми и уверенными шагами направился к выходу, в движении поправляя взлохмаченные темные волосы. И на какой-то миг, рассматривая удаляющийся мрачный силуэт, Лекси мысленно стало страшно за ту, что носила имя Елена Гилберт. Она полностью принадлежала ему. И это был закон, известный каждому из окружения Деймона. Но сейчас, сумев довести брюнета до устрашающего образа, Елена хотела нарушить этот закон, что, собственно, ей вряд ли удастся. Деймон любил ее и обожал больше своей жизни. И именно поэтому, дорожа и собой, и тем, что принадлежало ему самому, он был готов пойти на всё, чтобы сохранить эту уравновешенную стабильность. В его яростных глазах было лишь отчаяние…
Комментарий к Глава 1
Ну и как вам Деймон-Блядун? 😂😏💣
========== Глава 2 ==========
Комментарий к Глава 2
Ловите продолжение))) Читайте, критикуйте, советуйте и обязательно оставляйте отзывы❤
P.s. Глава посвящена небольшой сценке в доме Деймона и Елены, чтобы получше раскрыть их взаимоотношения. Следующие части будут повествовать о четком сюжете.
Сильный, неизвестно почему нагрянувший прохладный ливень, не ожидаемый многочисленными прогнозами, крупными каплями падал на темный от сырости асфальт, отбивая собственные шумные ритмы на крышах домов, в глубоких лужах. Непрекращающийся дождь оставлял на стеклах окон, длинных и только в этот день незашторенных, мокрые и кривые дорожки, которые словно печальные слезы затянувших небо бледно-серых туч распространяли по вмиг опустевшим улицам свою тоску и боль.
Большой двухэтажный стеклянный дом, величественно возвышавшийся громоздкой темнотой над зеленой, свежей апрельской травой, что была такой аккуратной и легкой лишь внутри широкого круга территории, обнесенной изящным, черно-золотистым кованым забором. Сам дом, как внутри, так и снаружи, был обделен чрезмерным богатством и пышностью, и сохранял весьма лаконичный черно-белый стиль, становившийся в пасмурную погоду более мрачным и опустошенным, заставляя одну единственную постоянную жительницу теряться среди высоких потолков и многообразия темных, серых картин, сидеть в окружении черных стен и бордовой или же дорогой деревянной мебели, будто находясь в никогда не досягаемом для ее сознания сумраке, что смог полюбиться лишь Деймону.
Елена, спускаясь осторожными шагами по стеклянной лестнице, изо всех сил тянула за собой необычайной тяжести чемодан, который еще пару минут назад она с таким же усердием пыталась застегнуть. Ее стройные ноги в синих джинсах едва могли идти дальше, то ли от невыносимого количества вещей, то ли от ужасного внутреннего состояния, раскалывающего сердце от собственного же нестабильного и усиленного стука. Спускаясь еще чуть ниже и вместе с этим издавая усталое пыхтение, девушка с собранными в хаотичный пучок каштановыми волосами украдкой взглянула в окно и, найдя лишь сырые и как всегда омерзительно мрачные стекла, сама невольно начала жалеть, что не имеет ни грамма сил, чтобы заплакать. Да, она решительно и весьма обдуманно покидала этот дом, что не могло не вызвать слезливую досаду в ее шоколадного оттенка глазах, но в них виднелась лишь нескрываемая боль и настоящая усталость. Усталость от всей окружающей ее тьмы, от одиночества, от переживаний и неразъяснимых ссор. Елене было бы намного легче и проще просто поддаться своим эмоциям, разрыдаться подобно обиженной маленькой девочки и, закрывая заплаканное лицо руками, опуститься на одну из ступенек, ожидая, когда он всё-таки придет и обнимет ее. Обнимет ее вопреки всем ее хоть и капризным, но обоснованным возражениям, и без единого слова поселит внутри нее уже совсем забытое и незнакомое чувство безопасности и спокойствия, которое когда-то могли подарить лишь его крепкие теплые руки, никогда не готовые отпустить ее. Однако Елене не хватало сил разрешать проявляться слезам именно потому, что каждый день, каждую неделю и час она поддавалась своим смутным и разломанным чувствам. Она утопала в собственной панике, рыдала, заводила истерики и нервозно смеялась сама над собой, и при всем этом, что приносило страдания только ей, где-то в самой серединке сердца она ждала, что он придет. Она ждала, что он наплюет на свое загруженное время, принципы, ее же обиды, и просто придет и успокоит ее. Однако истерики не прекращались, но он не приходил. Так длилось около недели, месяца, другого месяца, и с каждым разом этой, казалось бы, уверенной надежды ожидания становилось всё меньше и меньше. И теперь, пожалуй, только сейчас девушка решилась осознать то, что от той самой предательской и такой долгой надежды не осталось и сотой части, которая смогла бы вынудить Елену остановиться и, бросив к чертям тот неприподъемный чемодан, убежать к двери, но не для ухода, а безумного объятия с Деймоном, так просто, но проникновенно сказавшего одно-то слово «Прости». Но и сейчас этого не произошло. И не произойдет через минуту. Через две. Через час, неделю. Год. Елена, как бы то ни было больно и убивающе, абсолютно точно понимала, что наступил тот самый конец, заставивший рухнуть будто весь мир.