Выбрать главу

Точно за две минуты до указанного часа у заводских ворот остановилось такси. Из него вылез профессор, поставил портфель между ногами, расплатился с шофером, поднял портфель и направился к новостройке. Он был заметно взволнован и через каждые два шага оглядывался.

Но кто же не станет волноваться, отдавая вымогателю такие деньги?

Я бросил взгляд в другую сторону. Улица как улица — не переполненная и не вымершая. У газетного киоска напротив заводских ворот две женщины, купив рекламное приложение к «Ригас Балсс», фыркали, читая раздел брачных предложений. Продавщица кваса поглядывала на хмурившееся небо и наверное прикидывала, не лучше ли закрыть свою торговлю. Подпирая спинами стену дома, трое мужчин тянули пиво прямо из горлышка, и я решил, что это и есть милицейские люди. В конце улицы мужчина в ковбойке учил сына ездить на велосипеде и так ругал малыша, как может позволить себе только родной отец. Временами проезжали машины, появлялись и исчезали прохожие, из открытого окна доносились звуки поп-музыки.

Профессор добрался до своей цели — высокого забора, за которым, окруженный кустами смородины, виднелся особнячок. Еще раз оглядев портфель, словно жалея с ним расстаться, профессор резким движением перебросил его через забор и почти бегом продолжил свой путь. По тонкому расчету полковника, это должно было означать, что у бедняги Маркуля не осталось на такси. И действительно, на следующей остановке он сел в троллейбус.

Зато Силинь теперь мог спокойно стоять на стоянке такси в ожидании седоков. На всякий случай он выдвинул табличку «В гараж», дававшую возможность отказываться от невыгодных рейсов, затем вышел из машины и, словно в поисках пассажиров, стоял, оглядываясь по сторонам.

За стенкой приглушенно зазвучал радиотелефон. Я узнал голос Банковскиса:

— Здесь четырнадцатый, как слышите меня, как слышите? Прием… Десять минут назад Ягодник вышел из дома, наряженный как на гулянку. Сейчас сидит в скверике у больницы, как видно, поджидает свою половину, она заканчивает смену через полчаса. Отсюда до вас восемь минут на машине, двадцать одна — троллейбусом, примерно сорок минут прогулочным шагом. Конец.

Это еще не означало, что Ванадзинь ошибался. Портфель мог пролежать в кустах и до ночи. Было бы даже разумней забрать его, пользуясь темнотой. Но сколько можно, не вызывая подозрений, держать здесь грузовик с мебелью? Когда-то ведь надо и разгружать… Но полковник, вероятно, исходил из предпосылки, что преступника терзает нетерпение и что он побоится оставить без надзора такую сумму.

Я снова выглянул. На улице мало что изменилось. Место женщин у киоска занял седовласый толстячок, тут же на прилавке заполнявший карточку спортлото. Перед овощным магазином выстраивалась очередь за только что привезенными болгарскими помидорами. Из дверей кафе вывалились два посетителя и зигзагами направились к ближайшей подворотне. В одном я узнал Леона Акментыня, другого видел впервые. Освободившись от лишней жидкости, они вернулись для новой заправки; наверное, из окна распивочной хорошо просматривался противоположный тротуар. По нему по-прежнему туда и сюда сновали прохожие. Одни, задержавшись на заводе, теперь спешили домой, другие торопились поспеть на последний сеанс в ближайшем кинотеатре или просто подышать свежим воздухом перед сном.