Для примера можно привести следующие цены: Павловск, дача с обстановкой из пяти комнат — 300 рублей за лето; Финляндия, станция Перкиярви, дача в два этажа, в шесть комнат с обстановкой и посудой, на берегу озера с лодкой и купальней — 150 рублей за лето; там же, но вдали от озера, дача из трех комнат с остекленной верандой, без обстановки — 80 рублей за лето.
В ближайших местностях от города: в Шувалове, в Лиговке, в Дачном, на Всеволожской и др., — цены на маленькие дачи в одну-две комнаты с палисадником колебались в пределах 25–50 рублей за лето.
Дачники, снимая дачи в несколько комнат, со своей стороны, могли сдавать внаем комнаты, чем удешевляли стоимость своей дачи. Такие комнаты сдавались, главным образом, одиноким и ходили по цене 10–15 рублей за лето. К таким съемщикам можно было отнести молодых приказчиков, конторщиков и других малоимущих служащих.
А как жили сами владельцы дач? Это зависело не столько от размера помещения и материального положения владельцев, сколько от их характеров. Скупой владелец, даже хорошо обеспеченный, готов был забиться в собачью конуру, лишь бы побольше сдать, побольше получить денег. Но не все же были такие алчные. Были среди владельцев и разумные, культурные люди, которые не только извлекали доходы от сдачи дачных помещений, но и сами летом жили по-человечески, занимая либо верх, либо низ двухэтажной дачи или занимали отдельный теплый домик, в котором жили и зимой.
С течением времени все больше и больше стали приспосабливать дачные помещения под зимнее жилье. Разные причины побуждали людей переселяться из города в пригород. Этих людей, круглый год снимавших помещения в пригородах, стали называть «зимогорами».
Некоторые предприимчивые домовладельцы не только сдавали дачи, но и отпускали домашние обеды. На заборах или на телеграфных столбах висели на кнопках маленькие записочки, которые лаконично оповещали дачников: «Домашние обеды. Адрес такой-то». Холостых дачников это устраивало. Такие обеды хорошего качества из трех, четырех блюд были рассчитаны на людей состоятельных. Посетители были постоянные и приходили всегда в одно время к горячему обеду. При хорошей погоде обед подавался на веранду или даже в сад. Такая благоприятная обстановка привлекала посетителей, так как она составляла в какой-то мере идиллию домашнего уюта.
В то время квартиры в Петербурге были очень дороги, а дачи, по сравнению с ценами на квартиры — дешевле. Учитывая это обстоятельство, многие петербуржцы, бросив квартиру, распродав мебель или сдав ее на хранение на склад, уезжали на дачу. Прямой расчет. Если за большую городскую квартиру надо было платить 150 рублей в месяц, то за эти же деньги можно было снять дачу на все лето, то есть месяца на четыре, что составляло 35–40 рублей в месяц[228]. Так поступали не только состоятельные люди, но и люди со скромным достатком, все зависело от предприимчивости людей, от состава семьи и прочих обстоятельств.
Начинались сборы на дачу. В сборах участвовали все члены семьи. Каждый заботился о том, чтобы не пострадали его интересы. Хозяйку заботило хозяйство и туалеты, хозяина — все то, что было связано с любимыми дачными занятиями, а детей — любимые игрушки. Сборы влекли за собой суету упаковки. Размеры и характер сборов зависели от того, кто, куда и на какую дачу едет. Одно дело обеспечить всем необходимым многокомнатную дачу, другое — дачу в одну-две комнаты. Следует иметь в виду, что даже дачи с обстановкой требовали еще многого, чтобы создать жизнь на даче достаточно удобную и благоустроенную.
Для перевозки вещей в близлежащие дачные местности на расстояние до 30 километров пользовались ломовым транспортом. Дачники заранее договаривались либо непосредственно с извозчиком, либо с хозяином конного двора о времени прибытия транспорта для погрузки и сообщали адрес.
Стоимость такого транспорта была примерно рублей пять на ближайшие от города дачи, радиусом километров 20–25. Грузоподъемность телеги — до одной тонны.
Прибытие извозчика было всегда довольно точно. Если в переноске некоторых вещей из квартиры на улицу участвовали все члены семьи, за исключением тяжелого груза, то погрузку вещей на телегу делал сам извозчик, так как это дело требовало опыта и сноровки, чтобы воз не развалился и ничего не потерялось в пути.
После погрузки, все вещи перевязывались длинной крепкой веревкой, которая затягивалась с таким расчетом, чтобы захватить все вещи. Для этой цели под площадкой телеги находились крючья, через которые пропускалась веревка с одного борта телеги на другой. Для большей надежности веревка закручивалась палкой. При погрузке вещей извозчик учитывал как свои интересы, так и удобства прислуги, сопровождавшей воз. Для этой цели на переднюю часть телеги ставился либо пружинный матрац, либо диван, на котором торжественно восседала прислуга, держа в руках корзинку с кошкой или клетку с канарейкой, или аквариум с золотыми рыбками, или горшок с фикусом, или огромную трубу от граммофона. Извозчик, как правило, шел рядом с возом, периодически подсаживаясь на матрац или диван рядом с прислугой, с которой иногда завязывалась оживленная беседа. На случай дождя извозчик имел большой брезент, которым покрывались вещи и люди, сидевшие на возу. Надо поражаться выносливости лошади, которая по булыжному покрытию на железных шинах тянула этот тяжелый груз.
Путь длился часами[229]. За это время приходилось останавливаться на отдых, чтобы подкрепиться извозчику, накормить и напоить лошадь. Местом такого отдыха служили постоялые дворы, трактиры, чайные.
Все шло хорошо и гладко, пока воз тянулся по дороге. Но как только приходило время съезжать с шоссе на проселочные дороги, начиналось мучение и лошадям, и людям. Дороги были ухабистые, с глубокими колеями, полными воды и жидкой грязи. Ноги лошади и колеса утопали в грязи и глине. Телегу бросало из стороны в сторону, вызывая страх как у извозчика, так и у прислуги. Выбраться из глубокой колеи на более ровное место было невозможно. Измученная лошадь останавливалась вся в поту и пене. Если извозчику не удавалось кнутом сдвинуть лошадь с места, приходилось обращаться за помощью к случайным прохожим. Пока продолжалось это мучение, дачники, сидя в пустой даче, со страхом поглядывали на часы и на дорогу, не покажется ли наконец долгожданный воз, и облегченно вздыхали, когда он появлялся на дороге. Были случаи, когда такие испытания оканчивались авариями. Чтобы избежать аварии, приходилось иногда разгружать воз, давая возможность лошади выбраться на более ровное и безопасное место. А потом вновь нагружать его и продолжать путь дальше.
По прибытии воза на дачу начиналась разгрузка. Тяжелые вещи разгружал извозчик, остальные — все члены семьи дачника. После выгрузки вещей миссия извозчика считалась законченной. Можно было собираться в обратный путь. Извозчик снимал картуз, низко кланялся нанимателю и желал ему и его семье благополучного и веселого отдыха на даче. Наниматель в долгу не оставался и в ответ на добрые пожелания извозчика при расчете с ним благодарил за сохранность и целость вещей и давал ему «на чай». Извозчик благодарил и отправлялся в обратный путь, довольный, что, несмотря на некоторые неприятности в пути, все кончилось благополучно.
Для перевозки вещей на дальние расстояния пользовались железнодорожным транспортом. Заказывали товарный вагон. Когда находились дачники-попутчики, заказывали вагон совместно. Чем больше было таких попутчиков, тем дешевле обходилась перевозка вещей.
Вещи доставлялись на вокзал. Сдатчик получал квитанцию, и на этом все его заботы кончались. Более мелкие вещи сдавались в багаж пассажирского поезда. Перевозка вещей вагоном производилась малой скоростью. Но по Финляндской железной дороге один поезд в сутки с таким грузом был скорым. Плата за перевоз груза в таком поезде взималась по повышенному тарифу. На месте назначения вещи разгружали и сдавали в пакгауз. Если груз шел в Финляндию, то до погрузки он осматривался таможенным чиновником. Для беспрепятственного перевоза обратно из Финляндии на некоторые вещи ставилась пломба. К таким вещам относились велосипеды, швейные машины, фотоаппараты и другие. Перевозка вещей со станции до дачи производилась транспортом местных крестьян. Справедливости ради следует отметить, что дороги в Финляндии в то время находились в значительно лучшем состоянии, чем в царской России.
228
«Средняя дача из трех комнат стоила 50–60 рублей за лето. За сто можно было снять прекрасную двухэтажную дачу на берегу реки» (
229
Ср.: «Весной и осенью начиналось великое переселение народов — переезд петербургских жителей на дачу и возвращение домой. По улицам тянулись ломовые подводы, нагруженные домашним скарбом: кроватями, мебелью, матрацами, узлами, кухонными принадлежностями, игрушками, цветочными горшками. На макушке сидела прислуга и держала в руках кошку в кошелке или клетку с попугаем. Дачи сдавались обычно без обстановки, и что только не тащили с собою горожане, желая перевезти как можно больше предметов привычной для них обстановки, по большей части неудобной, неустроенной, негигиеничной. Отправлялся в путешествие любимый фикус, рояль для барышень, бак для грязного белья, загаженный клопами бабушкин диван, пыльные занавески и еще черт знает что. Часто для одной семьи нужно было две или три подводы. Выезжали рано утром и тащились целый день, достигая места назначения только к вечеру» (