Насколько высоки были членские взносы в некоторых клубах, видно из следующих примеров: в Крестовском лаун-теннисном клубе членский взнос был 30 рублей, а посетители лаун-теннисной площадки в Таврическом саду платили 50 рублей за сезон.
Гонки на озере как яхт, так и гоночных лодок были праздником для дачного поселка. Обычно эти гонки приурочивались к воскресенью. Празднично разодетые дачники всех возрастов и разного социального положения высыпали на берег озера. Так открывалось гулянье. Затем начинались гонки. Гулянье продолжалось до позднего вечера.
Наиболее демократическая часть дачников, и особенно молодежь, создавала драматические кружки, давала любительские спектакли, импровизированные концерты. Никаких специальных помещений для этого дела тогда не было. Все эти мероприятия устраивались в каком-нибудь сарайчике или просто под навесом. Чтобы оборудовать «зрительный зал», каждый тащил из своей дачи что только мог, начиная с мягкого кресла, кончая простой скамейкой или табуреткой. На таких же добровольных началах обставлялись и сцена, и вообще весь спектакль: и декорации, и костюмы, и бутафория, и грим. Кое-что бралось напрокат в театральном ателье. Несмотря на исключительную примитивность этого дела, в него вкладывалось много души, много любви. И любитель-режиссер, и любители-актеры серьезно относились к любимому делу, аккуратно посещали репетиции, добросовестно заучивали роли, но все же без суфлера при такой постановке дела обойтись было нельзя. Репертуар такого любительского театра состоял почти исключительно из пьес легкого жанра: водевилей и бытовых сценок. Однако были и такие коллективы, которые брались и за более сложный и серьезный жанр. В день спектакля у всех было приподнятое настроение, у всех было много забот: кто приводил в порядок «зрительный зал», подметал, устанавливал сиденья, кто подрезал фитили и наливал керосин в лампы для освещения рампы, кто занимался сценой, кто проверял исправность занавеса — не заедает ли, а актеры бродили в своих садиках и палисадничках, еще и еще раз подзубривая роль, чтобы не оскандалиться при выступлении[252].
Спектакли давались бесплатно, а для порядка раздавались пригласительные билеты. У входа в «зрительный зал» стоял контролер, но без «зайцев» дело, конечно, не обходилось. Иногда пригласительные билеты писались просто от руки, иногда — на машинке, а иногда им придавалась даже художественная отделка с карандашными или акварельными зарисовками. Такие пригласительные билеты хранились в семьях, как память о дачной жизни, как память о людях, с которыми так интересно и приятно проходило время.
Давались как исключение и платные спектакли с благотворительной целью: то ли на погорельцев в деревнях, то ли на сельскую школу или больницу, во время войны — на раненых. Инициаторы и устроители таких спектаклей ходили по дачам и предлагали дачникам билеты, разъясняя благотворительные цели этих сборов.
Несмотря на всю примитивность таких спектаклей, они пользовались успехом у дачников. Публика относилась не только доброжелательно и сочувственно к такому предприятию, но и старалась помочь ему, чем только могла, начиная с табуретки и керосиновой лампы, кончая туалетами для актеров. Кто знает, может быть, некоторые из этих актеров-любителей впоследствии стали профессиональными артистами или в провинции, или даже на сцене столичных театров.
Примерно с 1908–1910 гг. в дачных местностях начинало появляться кино. Кинематограф внес некоторое разнообразие в жизнь дачников. Здесь вечер-другой можно было интересно и приятно провести время. Кино посещалось очень охотно, несмотря на страшную тесноту и духоту. Помещения были так малы, что едва вмещали 100–150 зрителей.
В некоторых дачных местностях были увеселительные сады с духовым оркестром в раковине, с театральными помещениями, с большим рестораном. Такой сад был, например, в Озерках[253] по Финляндской железной дороге. Такие сады посещались не только местной дачной публикой, но и публикой из Петербурга. Наконец, были дачные местности, где дачники могли пользоваться концертами симфонической музыки. К таким местностям надо отнести Петергоф, Сестрорецк и уж конечно Павловск. В Павловске, в привокзальной части парка, были построены благоустроенная открытая эстрада, а также закрытый зал[254], где давались симфонические концерты под руководством как русских дирижеров, так и иностранных гастролеров. Во время антракта между отделениями концерта публика прогуливалась по парку. Тут же был большой ресторан. Эти концерты также посещались не только местными дачниками, но и любителями симфонической музыки из Петербурга. Вход на концерты был бесплатный. Но в закрытом зале перед эстрадой была выделена часть мест за плату. Программа концертов составлялась на неделю, причем эта программа была исключительно разнообразна и рассчитана на разные вкусы. В определенные дни давалась симфоническая музыка, в другие дни — легкая, а по понедельникам — военно-духовая. Воскресенье отводилось для выступления гастролеров[255].
Концертный зал принадлежал правлению акционерного общества Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги. Цена за проезд от Петербурга до Павловска была выше, чем на остальных пригородных железных дорогах, что в известной мере компенсировало бесплатность концертов. Расписание движения поездов согласовывалось как с началом, так и с окончанием концертов.
Если говорить о гуляньях дачной публики, то тут надо иметь в виду, в первую очередь, ежедневное гулянье по вечерам на станции железной дороги. Уж так было заведено, что дачники и особенно, конечно, дачная молодежь по вечерам собирались на станции. Тут встречали с вечерними поездами жены своих запоздавших мужей. Тут устраивались свидания, заводились знакомства, процветал флирт.
Многие молодые люди приходили на дачные гулянья со стеком. Это было тогда модно. Дачные поезда приходили и уходили, дальние поезда мчались без остановки, а молодежь фланировала и фланировала. Первыми уходили с этого гулянья служащие молодые люди, которым надо было рано утром ехать на службу, в последнюю очередь — гимназисты, студенты, прочая свободная молодежь, беззаботно жившая на даче.
В некоторых дачных местностях были добровольные пожарные общества, членами которых была молодежь, жившая на даче. Тут были праздные сынки богатых купчиков и прочая свободная от службы молодежь. Такое общество было, например, в Озерках. Так вот, для пополнения средств этого общества устраивались гулянья. Гулянье проводилось на берегу озера. Играл духовой оркестр. По берегу фланировала и флиртовала молодежь. Нарядно одетые девицы, приглашенные обществом из среды дачниц, продавали конфетти и серпантин. Около этих продавщиц увивались и помогали продавать душки-пожарные, одетые с иголочки в форму пожарных, с блестящими пуговицами, а на голове их горела каска, начищенная до предельного блеска. Форма и каски были, конечно, собственностью членов общества. Красавцы пожарные руководили гуляньем, поддерживали порядок и лихо ухаживали за девицами местного дачного света. Конфетти, которое продавалось в мешочках из тонкой бумаги, раскупалось нарасхват. Купив мешочки с конфетти и набив ими полные карманы, компания молодых людей осыпала ими встречных девушек, а те, не оставаясь в долгу, засыпали их своими конфетти. В этой перестрелке заключалось веселье, которое сопровождалось репликами, остротами, комплиментами и, конечно, смехом. Нетрудно себе представить, как после боя с конфетти выглядели гуляющие, и дорожки на берегу озера, и трава вокруг дорожек, и кустики, и даже нижние ветки деревьев, — все было усеяно разноцветными конфетти. На дорожках этого конфетти было так много, что гуляющие ходили по нему, как по ковру — такое было ощущение. Тут же завязывались знакомства, и молодые люди договаривались с девушками о встрече на танцах, которые устраивались вечером в увеселительном саду «Озерки». Тут же давался спектакль приезжими из Петербурга профессиональными актерами.
252
Ср.: «У старшей молодежи были свои развлечения. По субботам в пользу добровольной пожарной команды устраивались любительские спектакли и танцы, сбор от которых шел на приобретение пожарного инвентаря и постройку депо. Снимали у крестьянина большую ригу с овином. В риге был зрительный зал, а в овине — сцена. Четыре керосиновые лампы с рефлекторами заменяли освещение рампы. Декорация была самодельной: на картоне местные художники изображали зеленый сад (иной краски не было), и это была единственная бессменная декорация для всех пьес. Зрительный зал и портал украшали еловыми гирляндами. На ригелях висели две керосиновые лампы, освещая зрительный зал. В риге был настлан пол из досок, чтобы удобнее было танцевать после спектакля, его натирали стеариновыми свечками. Танцевали до утра под звуки пианино, которое брали напрокат за 15 рублей на все лето. Ставили короткие водевили, играли плохо: доморощенные артисты стеснялись, заикались, забывали роли. Спектакли удавались лучше, когда одно лето режиссировал и играл проживавший в нашей деревне артист Народного дома.
После водевиля было концертное отделение. В моде тогда была мелодекламация: „Заводь спит“, „Яблоки“, „Фея“ и др. <…> На приз танцевали мазурку, краковяк с фигурами и входившее в моду танго. В награду победителям давали альбом для открыток или просто букет цветов» (
253
Общедоступный увеселительный сад «Озерки» (1877–1917) располагался в дачном месте между Верхним и Средним озерами. При саде находились музыкальный вокзал, где давались концерты, ресторан и театр.
Озерковский театр считался одним из самых лучших и популярных пригородных театров, его арендовали лучшие антрепренеры, здесь часто играли артисты императорской сцены и другие приглашенные знаменитости. В театре давались драматические спектакли, ставилась оперетта, гастролировал парижский театр-кабаре, выступали французские и итальянские оперные певцы, пели цыгане.
254
В 1838 г. в Павловске, после открытия железной дороги Петербург-Павловск, по проекту архитектора А. И. Штакеншнейдера было построено здание воксала. Воксал — первоначально увеселительный сад, открытый в Лондоне в середине XVIII в. французом Во (Vaux), за которым закрепилось название Vaux-Hall (позже вокзалом стали называть станцию железной дороги). С открытием воксала, по приглашению железной дороги, ежегодно (с мая по середину сентября) в Павловске бесплатно играли оркестры; при воксале находился ресторан, где обедали под музыку.
255
Ср.: «Иной характер носил Павловск: там летом жизнь била ключом. Кроме постоянных жителей сюда на лето съезжалось много дачников и в собственные виллы, и в скромные наемные дачки по разным Солдатским и Матросским улицам, в деревни Глазово и Тярлево. Кроме дачников и постоянных жителей по вечерам приезжало много петербуржцев „на музыку“. Главной притягательной силой Павловска был вокзал с концертным залом и великолепный парк, разбитый в долине речки Славянки. К вечеру поезда ходили часто. Поезд подъезжал к платформе, в нескольких шагах от которой за стеклянными дверьми был концертный зал.
Здание музыкального вокзала представляло собой огромное, хорошей архитектуры деревянное строение, с двумя крыльями. В левом помещался ресторан, в правом — кафе и читальный зал. Концерты давались внутри здания, в теплые вечера оркестр выходил на наружную эстраду, публика сидела на скамейках, расставленных на площадке перед эстрадой. Симфонический оркестр был хорош, так же как дирижеры и солисты. Программа концертов составлялась из классических произведений. Вход был бесплатный. На концерты пускали всех, даже с детьми. В глубине площадки стояла раковина для духового оркестра, в которой оркестр гвардейских стрелков под управлением бессменного капельмейстера Сабателли в антрактах исполнял легкую музыку.
Придерживаясь в основном русского классического репертуара — Чайковского, Римского-Корсакова, Бородина, некоторые дирижеры отваживались и на музыку, в то время новаторскую, европейских композиторов. Этим отличался Хессин, ученик Никита. Он исполнял произведения Рихарда Штрауса, Дебюсси, Франка. А для привлечения публики, менее искушенной в музыкальном отношении, приглашались артисты, так сказать, на все вкусы — Шаляпин и даже Вяльцева — общая любимица, хоть и со своеобразным репертуаром.
И симфонический оркестр, и весь этот комплекс содержало правление Царскосельской железной дороги. Оно получало доходы от платы за проезд многочисленной публики. Стоимость билета была немного повышенной. Приносили также доходы ресторан и кафе, теннисные корты. Приезжало немало знатоков симфонической музыки, но большинство публики составляли люди, которые считали, что вечером нужно быть в Павловском вокзале, встретиться со знакомыми, себя показать, людей посмотреть, поинтересоваться модами, завести новые знакомства. Такие люди часто делали вид, что они внимательно слушают серьезную музыку, а сами с нетерпением ждали антракта, чтобы поболтать со знакомыми. Несколько раз в лето устраивались платные балы, вход стоил рубль. Балы приносили доход железной дороге. Середина курзала освобождалась от стульев, военный оркестр играл танцы, которыми дирижировал балетный артист Берестовский. Публики бывало много. Все старались прифрантиться. Выдавались призы за красоту, за лучшее исполнение танцев. Открывались буфеты с прохладительными напитками. Устраивались костюмированные балы. <…>
Излюбленным местом прогулок жителей Павловска и дачников был парк. С утра до поздней ночи по его аллеям прогуливалась принаряженная публика, катались в экипажах. В парке было очень много велосипедистов. Они носились целыми стайками. Велосипеды были самых различных марок и даже заказные. Некоторые заказные велосипеды имели сплошь никелированную раму, необыкновенно низко изогнутый руль и высоко поднятое седло. Велосипедист на нем принимал неимоверно изогнутую форму, чем приводил в восхищение девиц. По парку гарцевали артиллерийские и казачьи офицеры — казачий полк и артиллерийская бригада стояли в Павловске.
На окраине парка, в деревне Тярлево, была ферма — в русском стиле домик с верандой. На ферме можно было позавтракать, выпить молока, сливок, кофе. Обслуживали публику девушки, разодетые в нарядные русские костюмы с кокошниками. Посетителей, особенно молодых людей, бывало много, они приходили полюбоваться на красавиц и за пятачок выпить большой стакан молока с ломтем черного хлеба. На поле около Глазова делал свои первые шаги футбол. На полях вокруг выращивалась знаменитая павловская земляника.
Рядом с курзалом был деревянный театр, в котором играли петербургские артисты. Перед самой империалистической войной недалеко от вокзала помещался „скетинг-ринк“ — новинка того времени. Праздная публика вечерами каталась там на роликовых коньках: нельзя было отставать от моды» (