173
Империал — второй этаж с сиденьями для пассажиров. «Вагоны бывают или большие (с империалом) или маленькие (без империала). Первые запрягаются двумя лошадьми, вторые — одною» (Светлов. С. 36).
(обратно)174
О Шустове см. примеч. [322] к разделу «Быт Старого Петербурга по газетным объявлениям».
(обратно)175
До 1903 г. женщинам был запрещен проезд на империале.
(обратно)176
Добужинский приводит свои впечатления от поездки на конке в 1880-х гг.:
«Иногда мы делали с няней наше „путешествие“ в город на конке или по Захарьевской улице до Невского, или по Литейному проспекту. По Захарьевской и дальше по Знаменской мы ездили в маленькой однолошадной конке, которая тащилась очень медленно, и на разъездах ждали встречного вагона мучительно долго. В этом вагоне четыре самых передних места и стул между ними стоили по четыре копейки, другие сиденья — по шесть, и все норовили сесть впереди. Я терпеть не мог сидеть на стуле на виду у всех. На Литейном конка была в две лошади с „империалом“ и вагоны были синего цвета, зимой верхние пассажиры империала от холода неустанно барабанили ногами по потолку. Запомнилось, что внутри вагона между окнами были узенькие черные зеркала, а под потолком стали появляться объявления („Саатчи и Мангуби“ — папиросы и табак с изображением усатого турка — и „Лаферм“). И кучер, и кондуктор, один на передней площадке, другой на задней, постоянно отчаянно звонили, дергая в подвешенный на пружине колокольчик. Первый трезвонил зевакам, задний давал сигнал кучеру, чтобы остановиться или двигаться дальше. На обратном пути к нам на Выборгскую, чтобы одолеть подъем на Литейный мост, прицепляли около Окружного суда еще одну лошадь со всадником — мальчишкой-форейтором — и затем с гиком и звоном мчались в карьер. На мосту мальчишка отделялся и, звеня сбруей, ехал трусцой назад <…>. Посреди Невского бежала конка — был один путь и разъезды. Тут вагон был красного цвета и наряднее, чем на других улицах и двигался шибче» (Добужинский. С. 8, 11).
(обратно)177
Ср. описание конки в воспоминаниях М. А. Григорьева, Д. А. Засосова и В. И. Пызина:
«Общедоступным способом транспорта была конная железная дорога, „конка“, как ее называли. Линий конки было довольно много, и они соединяли разные части города. Вагончики были небольшие, с продольными скамьями лакированного дерева вдоль окон. Для стоящих сверху свисали кожаные поручни. Освещался вагон свечами. На площадках были крутые железные винтовые лестницы с поручнями, которые вели на крышу. Крыша тоже была обнесена поручнем. На ней был настлан деревянный сквозной пол из реек, а по оси вагона стояла двухсторонняя деревянная скамья со спинкой. Входили и выходили с одной площадки, другую занимал кучер.
Кондукторы и кучера носили форму: зимой — темно-синие полушинели с черными овчинными воротниками и овчинные шапки, летом — суконные казакины (полукафтаны. — А. К.) и шаровары. Пуговицы были латунные, гладкие.
Проезд внутри вагона стоил 6 копеек, наверху — на империале, как это тогда называлось, — 4 копейки. Плату брали по участкам: например, от Крестовского острова до Главного Штаба был один участок, от Большого до Садовой — второй, от Штаба до Николаевского вокзала — третий. На каждом участке были билеты своего цвета. Можно было брать билеты полуторные и двойные, а также пересадочные, с правом перехода на любую из пересекающихся линий. Билеты были в катушках, помещавшихся в медных коробках. На груди у кондуктора был укреплен целый десяток таких коробок. Освещение было плохим, и рядом с коробками неизменно болтался небольшой фонарь со свечкой. Плату никогда не передавали, кондуктор сам обходил пассажиров. Он же объявлял названия остановок, а когда участок кончался, кричал несколько раз: „Главный Штаб, зеленым билетам станция!“ Часто появлялись контролеры, но их работа, при вышеописанной системе оплаты, была непростым делом.