191
Cм.: Москвич Г. Г. Петроград и его окрестности. Иллюстрированный практический путеводитель с приложением планов Петрограда. 10-е изд., доп. и испр. Пг., 1914.
(обратно)192
Ср.: «Пароходы принадлежали или Обществу легкого финляндского пароходства, или купцу Шитову (описка: Щитову. — А. К.). Они конкурировали между собой. Их пароходы ходили по Неве, Невкам, Фонтанке и даже по Екатерининскому каналу (только меньшего размера). Пароходы общества имели темно-синюю окраску корпуса и желтую — кормовой каюты. Носовая часть была открыта, труба высокая, черная, при проходе под мостами она опускалась с помощью рычагов с балансиром. На носу у них был номер.
Шитовские пароходы, ходившие только по Неве, кают не имели, над всем корпусом зеленой окраски была крыша, а для защиты от дождя, ветра и солнца опускались брезентовые обвесы. Плата за проезд через Неву — 2 копейки и 5–10 — по продольным линиям. Плата взималась матросами на пристанях при посадке» (Засосов, Пызин. С. 13).
(обратно)193
«На пристани (у Калинкина моста. — А. К.), пройдя через турникет, мы уплатили по 5 коп. и важно уселись на носу парохода. Мальчик-подросток, стоявший у турникета, время от времени выкрикивал: „Летний сад пять копеек“. По Фонтанке мы ехали между барок, груженных дровами и песком <…>. Рулевой — финн с коричневым лицом от ветра и сажи — подавал команду в машинное отделение, крича в металлическую слуховую трубу: „Кот вперед, тише кот, стоп, кот назад“ <…>. До Летнего сада мы ехали час пятнадцать минут» (Ключева. С. 213).
«На пароходах Финляндского общества команды были финские, но приказания отдавались на ломаном русском языке. Публика любила передразнивать: „Тихий кот“, „Перет!“, „Садний кот!“» (Григорьев. С. 93).
(обратно)194
Ср. «На нашей памяти произошла страшная катастрофа: пароход купца Шитова „Архангельск“, обслуживающий перевоз с Пальменбахской (ныне ул. Смольного. — А. К.) набережной (около Смольного) на Охту, вечером, в канун Пасхи, приняв пассажиров сверх нормы, наскочил на крупную льдину и ушел кормой в воду. Спаслись только несколько человек. Шитова присудили к тюремному заключению сроком на один год и обязали выплатить пособия семьям погибших» (Засосов, Пызин. С. 12).
(обратно)195
«Яличный промысел порядком подрезан финляндскими пароходами и держится там, где нет близко пароходного перевоза. Работают яличники еще по ночам, когда пароходы уже не ходят (от десяти часов вечера до семи часов утра)» (Светлов. С. 37).
«За перевоз (через Неву. — А. К.) к Горному институту, что на Васильевском острове, яличники брали по 5 коп. с человека. <…> Яличники и рыбаки носили домотканые холщовые рубахи, такие же сподни с синей ниткой полосками, на ногах носили обыкновенно онучи и лапти, у некоторых яличников были одеты смазные сапоги. Яличники возили народ через Неву как только пройдет лед, возили они с шести часов утра до двенадцати часов ночи» (Ключева. С. 208).
В обязанность речной полиции входило также «наблюдать, чтобы игра на гармонях на лодках не происходила» (Алфавитный сборник. С. 491).
(обратно)196
Ср.: «Ялики напоминали волжские лодки, дощатые, с задранным носом и кормой; окрашены они были в белый цвет ниже ватерлинии и в темно-зеленый — выше. <…> Их можно было нанимать также для прогулок» (Григорьев. С. 93).
(обратно)197
«Щегольские одноконные колясочки „на резине“» появились в начале 1890-х гг. (Зарубин. С. 16). В 1892 г. вышло «Обязательное постановление о введении в С.-Петербурге извозчичьих экипажей с верхом» (Петербургская газета. 1892. 15 октября).
(обратно)198
В 1825 г. вышло распоряжение полиции, которое обязывало извозчиков пришивать свой номер к кафтану и писать его белыми цифрами на спинках дрожек (Смесь // Северная пчела. 1825. 1 августа).
(обратно)199
Полсть — полость.
(обратно)200
Для многих мемуаристов извозчик навсегда остался колоритным уличным персонажем.
«Извозчики — петербургские „ваньки“, неотъемлемая принадлежность улицы, носили всегдашний, традиционный, спокон века присвоенный им мужичий синий армяк до пят и клеенчатую шляпу — приплюснутый низкий цилиндр с раструбом и загнутыми полями (непременно с медной пряжкой впереди), а зимой — меховую шапку с квадратным суконным, а то и бархатным верхом. И какие у них были узорчатые и разноцветные пояса! Сидя на облучке своих саней или дрожек, они поджидали седока и приглашали прохожих: „Поедем, барин!“ или „Резвая лошадка — прокачу!“» (Добужинский. С. 13).