В летнее время большой популярностью пользовались рестораны при увеселительных садах: «Буфф»[70], «Аквариум»[71], «Луна-парк»[72], «Эден»[73], «Вилла Родэ»[74] и другие. Как ни странно, но ресторан в «Зоологическим саду»[75], который славился хорошей кухней, имел такую же дурную славу, как рестораны при некоторых увеселительных садах.
Пользовались популярностью и маленькие ресторанчики в Новой деревне, Стрельне и других местах ближайших пригородов. Они были очень уютны и имели свои маленькие садики. Пользовался успехом и «Поплавок»[76] у Летнего сада. Если в ресторанах играли только струнные ансамбли, а в некоторых выступали еще цыгане, то в кабаре посетителей развлекали более разнообразной программой. Организаторы этого дела заботились не столько о художественных качествах, сколько о том, чтобы она вызывала чувствительность у зрителей и слушателей. Уж таковы были требования этого увеселительного места.
Игорные дома и Владимирский клуб[77], в первую очередь, посещались преимущественно в зимнее время. Но они не закрывались и летом. Летом их посещали завсегдатаи, самые азартные игроки, страсть которых держала их в цепких руках в равной мере как зимой, так и летом. Игорные дома молодежь посещала мало. Тут были все больше люди солидные, рассчитывающие преумножить свой капитал.
И вот гуляющие молодые люди, да и не только молодежь, появлялись на улицах Петербурга в 11–12 часов ночи, появлялись в одиночку и компаниями. Двери всех этих злачных мест были широко открыты — выбирай любое! Соблазна для молодежи и вообще людей, любивших покутить и повеселиться, много. Разные заведения закрывались в разное время. Так что в течение ночи, до трех, четырех часов, по центральным и прилегающим к ним улицам было некоторое оживление[78]. Это гуляки и картежники расходились по домам. Вернее сказать, разъезжались, так как большинство пользовалось услугами извозчиков. Ночные извозчики хорошо знали, где какие заведения помещаются, когда закрываются. Вот они и дежурили у их подъездов, ожидая седоков. Какие же другие седоки могли быть в такое время, кроме гуляк?!
Подгулявшая публика не всегда вела себя скромно, как это подобает в ночное время, часто шумела, даже скандалила. Городовым и дежурным дворникам не было от них покоя. Наиболее скандальных городовой с дворником отправлял в участок, где дежурный помощник пристава составлял протокол для привлечения скандалиста к ответственности.
Иначе проходила ночь в рабочих окраинах. Никаких увеселительных заведений там не было. Трактиры закрывались рано. Рабочий люд рано ложился спать, так как очень рано вставал на работу. Здесь ночь была больше похожа на ночь, чем на центральных улицах города.
Ночью на улицах города преступный мир творил свое черное дело: были и грабежи и нападения, и воровство, и насилия, и просто хулиганство. Ко всем этим ночным происшествиям можно добавить и другие: пожары, самоубийства, шантаж и прочее. Так вот за всеми этими материалами охотились репортеры некоторых газет. Для них все эти уличные происшествия были хлебом насущным. Они рыскали по улицам города, опрашивали дворников, совали свой нос в протоколы участков — одним словом, не брезговали никакими источниками, лишь бы собрать побольше строк всяких сообщений для своей газеты, побольше заработать. Особенно отличалась такими материалами газета «Петербургский листок»[79]. Если в других газетах все эти сообщения укладывались в рубрику «Происшествия», то «Петербургский листок» на добрых 50 % был заполнен такими происшествиями.
Часть вторая Люди на улице
Жизнь на улице создавала движение: движение людей, движение транспорта. А люди в Петербурге были разные: и по внешнему виду, и по социальному положению, и по культурному уровню. Отсюда — яркость толпы, разнообразие прохожих, особенно на центральных улицах города и на Невском в первую очередь. Яркость толпы была обусловлена форменной одеждой военных, чиновников, учащихся. Да и люди в штатской одежде были одеты очень различно — от старого поношенного платья до богатых туалетов. И чем дальше от центра города к окраинам, тем меньше было яркости и разнообразия в прохожих. Толпа становилась однообразнее.