— И почему же ты отказалась? — он так крепко прижал ее к себе, что Селина едва могла дышать, однако не сделала ни малейшей попытки освободиться.
— Ты сам знаешь, почему.
Он быстро отпустил ее.
— Нет, не знаю. Может быть, просветишь меня? — холодно спросил он.
Селина потерла саднивший локоть и смело взглянула в глаза королю.
— Я решила, что ты в долгу передо мной за то, что сделал, и мне просто необходимо отомстить. Альфред только помешал бы мне.
Людовик как-то странно посмотрел на нее.
— Значит, ты не любишь графа, раз так легко отказалась от него?
— Месть всегда слаще любви.
— Неужели? — он снова обнял ее. — Но ты не ответила на мой вопрос. Ты любишь Альфреда?
— Нет ничего невозможного.
— Это не ответ. Ты любишь его?
— Пути господни неисповедимы.
— Ты издеваешься надо мной?!
— О чем вы, сир?
— Ты любишь Альфреда или нет?!
— Нет!
Людовик довольно улыбнулся.
— Наконец-то я слышу правду.
У Селины округлились глаза.
— Что ты хочешь этим сказать?!
— Не будем отвлекаться. Итак, на чем мы остановились?
— На том, что ты безжалостный, беспардонный, бесчестный, бесчеловечный…
Людовик снисходительно улыбнулся.
— Когда у тебя закончатся слова на «без» и «бес», вспомни, дорогая, что есть немало чудесных определений, начинающихся с «не»: негодяй, невыносимый, неисправимый…
Селина посмотрела в прекрасные синие глаза, в которых плясали веселые чертики, и расхохоталась.
— Ты забыл — «неподражаемый»! Людовик, я люблю тебя!
Он заключил ее в объятья и прошептал:
— И я люблю тебя, Селина. Очень люблю. Ты станешь моей женой?
Девушка и не заметила, как сама сменила тему разговора, ведь произнесенные ею слова были для нее очень естественны. Когда же она поняла это, то залилась краской. Но предложение короля вызвало у нее смех:
— Ты предлагаешь руку и сердце государственной преступнице? Ведь для всех я все еще остаюсь убийцей короля Карла.
— Но не для меня. И я намерен доказать, что ты невиновна.
— Для этого необходимо узнать, кто на самом деле убил твоего дядю, — заметила Селина.
— Нет, — сказал Людовик. — Сначала мы должны выяснить, какую роль во всем этом сыграл Альфред. Скажи, Селина, — он внимательно посмотрел ей в глаза, — ты мне доверяешь?
У девушки слезы навернулись на глаза, ибо Людовик задал ей тот же вопрос, что и Карл накануне своей гибели.
— Да, — как и тогда, ответила Селина. — Я доверяю тебе.
— Тогда поверь, что твой побег с площади был организован именно мною, а никак не графом де Мон. Я не спорю, он мог пытаться, но у него ничего не получилось.
— Тогда почему он не предупредил меня об этом? Он сказал, что сообщит мне о малейшем изменении в нашем плане. Может быть, ты запретил пускать ко мне посетителей?
— Нет, я не отдавал такого распоряжения.
— Если все сорвалось в последний момент, он мог сказать об этом в лесу.
— В лесу? — зловеще спросил король. — Ты хочешь сказать, что видела Альфреда в лесу?!
— Да, — призналась Селина и вкратце пересказала содержание разговора с графом де Мон.
Людовик в задумчивости посмотрел на нее.
— Значит, он не организовал мятеж на площади, не подождал тебя на том углу, чтобы сопровождать, и даже не прислал никого из слуг. Впрочем, если он знал, что во время казни ничего не готовится, зачем ему оставлять людей в условленном месте? Но почему он ничего не сказал тебе при встрече?
— Думаю, он устыдился того, что не смог мне помочь.
— Да, но ему не показалось зазорным приписать себе мои заслуги. Черт возьми, я хочу знать, почему он так поступил! Скажи, он выглядел удивленным, когда ты благодарила его?
Селина пожала плечами.
— Может быть, немного. Похоже, он не очень-то верил в успех нашей затеи, хотя я могу и ошибаться, сейчас мне трудно судить об этом.
— Должно быть, он догадался о том, кто помог тебе, но не захотел, чтобы ты тоже догадалась. Он не предполагал, что мы встретимся и сможем все расставить по местам.
— Но ведь он ничего не сделал, — попыталась защитить графа девушка. — Скорее наоборот. Он просто ревнует.
— Не хочу тебя разочаровывать, но, по-моему, ты ошибаешься. Давай представим, что я не стал бы помогать тебе, а герцог де Лодвиль не прибыл в Париж и не попытался организовать твой побег. Получив заверения графа помочь твоему горю, ты спокойно ждешь его помощи и не получаешь ее. Боюсь, тогда ты не стала бы так рьяно защищать его.