– Никогда капитан не станет обманывать пассажиров – солидно сказал молчаливый Алёша.
– Ты прав – согласился Сергей Пантелеймонович – пойдёмте, милые дамы, выполним просьбу нашего прекрасного капитана.
Сергей Пантелеймонович изогнул руку кренделем, предлагая тётке Юлии опереться. Тётка улыбнулась. Её аккуратная ручка скользнула в подставленный живой поручень, и так они двинулись к каютам.
Милюль и Алёша шли за ними следом. На минутку Милюль показалось обидным, что этот мелкий племянник совсем не вчерашний кадет. Никакого кавалерства ждать от него не приходилось, и это было досадно. Алёша, видно почувствовал её настроение. Он смутился и попытался подставить ручку. Но Милюль уже переменила душевный мотив и деликатно поблагодарила мальчика:
– Спасибо, молодой человек. Я сама буду идти.
– Как хочешь – пожал плечами Алёша.
Теперь настал его черёд обижаться. Милюль же стало жаль, и она протянула ему руку. Но обиженный Алёша руки не подал, и Милюль обиделась вновь. Тогда он подал руку. Тогда она отказала ему…. так, обижаясь и жалея попеременно, они и шли.
Это для нас, морских жителей, шторм – явление привычное. Залез себе в раковину, захлопнулся клешнёй и сиди на глубине, жди, когда болтанка наверху утихнет. Можно и на берегу переждать, если уйти подальше.
Море дышит для нас. Оно поёт нам бесконечные песни, предупреждая о переменах настроения. Солнечные лучи, преломлённые волнами, устраивают иллюминации и мечутся золотыми столбами по песчаному дну. Стаи рыб проносятся мимо, а каракатицы и медузы, как разноцветные дирижабли висят над нашими головами. Наша жизнь полна красоты и гармонии, которой никогда не достичь обитателям суши, какие бы приспособления и устройства они ни создавали.
Для людей море совсем не то. Оно кажется им грозным и таинственным. Оно хранит от них тайны глубин и воспринимается ими, как нечто чужое. Люди даже не догадываются, что море – такое же живое существо, как и каждый его обитатель, как каждый из нас. Что с того, что они плавают по воде? Что с того, что они ныряют в глубь и поражаются там неожиданной для них красоте? Так же, как и мы, они могут часами сидеть на берегу и слушать дыхание прибоя, но никогда они не поймут того смысла, который улавливаем мы. Они отстранены. И океан отстранён от них. Бесконечный океан тоже никогда не сможет понять людей.
Да и как их понять? Их заботы и волнения слишком мелки и незначительны по сравнению с нашими. Сами их жизни подобны мимолётным вспышкам, какими иногда балуется планктон.
Не так живут звёзды в небесной вышине. Не так плывут облака, перебирая свои долгие мысли и воспоминания. Не так живут растения, протягивая ростки в бесконечном прославлении солнца. И мы, раки, живём не так. Но раз я взялся рассказывать о людях, то буду рассказывать, как бы по-дурацки они ни поступали.
В коридоре пары разделились. Мужчины отправились в восемнадцатый номер, а женщины в семнадцатый. Едва войдя в каюту, тётка Юлия плюхнулась на диван и, блаженно улыбнувшись, сказала:
– Спасибо тебе, Верочка… то есть, Милюль. Лихо ты вывела из себя эту крысу. Я даже не ожидала, такой дипломатии от ребёнка.
Милюль присела напротив и спросила:
– Да вы, тётя Юлия, никак, влюблены в Сергея Пантелеймоновича?
– Верно – согласилась тётка Юлия, и тут же удивилась – Как это ты умудряешься столь много углядеть? Я в твои годы думала только об играх, платьях и о всяких глупостях. Впрочем, нет. Иногда я прозревала и была такой же… – тут она неглубоко задумалась, а потом спросила – Милюль, ты не помнишь, может быть, я тебе рассказывала, как в день моего шестилетия встретила на корабле юного кадета, которого полюбила на всю жизнь?
– Ничего ты не рассказывала – ответила Милюль – я это сама помню. Но мне теперь не до того. Кадет оказался ненастоящим. Мне капитан понравился. Ты видела, какой он красивый?
Тётка Юлия рассмеялась:
– И правда, ты растёшь не по дням, а по часам. Тебе бы в куклы играть, а не мечтать о романтике. Но всё-таки обещай мне больше не скандалить с мадам Элеонорой, и вообще больше не будешь провоцировать скандалы. А то, я не знаю, как передавать тебя родителям: «Вот – скажут – доверили дитя легкомысленной тётке!»
– Хорошо, тётя Юля, обещаю не скандалить. А мадам Элеонору я просто съем.
Тут в каюте неожиданно потемнело. Милюль подбежала к окну и, отдёрнув тюль, взглянула сквозь стекло на стремительно изменившийся мир. Чёрная туча загородила полнеба и скрыла солнце. Волны почернели, выросли, и теперь их мрачные спины с белыми барашками казались зловещими. Они неслись бесконечным тесным стадом огромных злых зверей. Каюту заметно покачивало.