Разница между имитацией и социальным обучением состоит в следующем: имитация — это научение новым формам поведения посредством наблюдения за другими, тогда как социальное научение является получением новых данных об окружающей среде посредством наблюдения за другими. В этом случае животное использует уже имеющиеся у него поведенческие реакции в отношении новых стимулов или мест.
При социальном обучении одно животное находит новое поведение в процессе своего индивидуального обучения и когда-нибудь создаёт для второго животного такую ситуацию, в которой это второе животное также обучится данному поведению, или первое животное ведёт себя таким образом, что оно увеличивает возможность для второго животного обучиться тому же самому или подобному поведению. Результат выглядит как копирование, имитация, но на самом деле это не так, поскольку это новое поведение было заново открыто вторым обучающимся. Социальное окружение и особенности поведения первого животного играют существенную роль, но детали его поведения не могут быть переданы, усовершенствованы при селективном копировании.
Продолжавшиеся почти сто лет исследования истинной имитации показали, что она практически отсутствует у всех животных, кроме человека. Исключение составляют птицы, которые могут имитировать крики других птиц или животных. Высшие обезьяны не имитируют в дикой природе, однако помещённые в человеческие семьи, они могут иногда пытаться это делать (Tomasello, M., Kruger, A.C. and Ratner, H.H. (1993). Cultural learning. Behavioral and Brain Sciences, 16, 495–552.). Тем не менее, когда в эксперименте обезьяны и человечьи дети должны были решать одни и те же задачи, только человеческие дети были готовы использовать имитацию для их решения (Call, J. and Tomasello, M. (1995). Use of social information in the problem solving of orangutans (Pongo pygmaeus) and human children (Homo sapiens). Journal of Comparative Psychology, 109, 308–20.). На самом деле термин «обезьянничание» применим только к людям, поскольку обезьяны не умеют обезьянничать!
Младенцы способны имитировать звуки голоса, позу тела, действия с объектами. В возрасте 14 месяцев они способны повторить имитацию с отсрочкой в неделю и они понимают, когда взрослые имитируют их. В отличие от прочих живых существ, люди готовы имитировать всё и вся и при этом они, кажется, могут получать удовольствие от имитации.
Поскольку мимы передаются посредством имитации, мы должны констатировать, что только люди способны к миметической трансмиссии. Социальное научение не поддерживает репликационную систему с настоящим наследованием, поскольку поведение в действительности не копируется.
Весьма вероятно, что способность к имитации сыграла существенную роль в нашей эволюции и особенно в эволюции нашего мозга. Как мы выяснили, имитация является сложным механизмом, но она даёт значительные преимущества для животного, которое способно её применять, поскольку уже не требуется каждый раз заново «изобретать колесо», как при прочих способах социального научения, но копировать уже готовый образ действий. Социальная организация современных приматов, особенно шимпанзе, достаточно сложно организована и требует развитых социальных способностей. Наверняка наши предки миллионы лет назад имели как минимум подобный уровень развития этих способностей, в которые включены умение притворяться, льстить, обманывать и манипулировать.
Но почему имитация должна ограничиваться только социальной сферой? Все приматы умеют хорошо манипулировать предметами и производить приспособления, помогающие им в добыче пищи. Наши предки с момента их возникновения начали делать сложные каменные орудия и, более того, скорее всего носили их с собой, поскольку не повсюду можно было найти подходящие камни для производства этих предметов. Такая сложная предметная деятельность просто предполагает имитацию. Все приматы являются длинноповодковыми животными. Поводок наших предков должен был быть ещё длиннее вследствие особенностей их социальной организации и питания (к этому вопросу мы вернёмся в следующем параграфе). Как мы знаем, в этом случае сложные навыки не наследуются генетически, но передаётся способность эти навыки вырабатывать. Вероятно, австралопитеки были не слишком большими мастерами имитации, их каменные творения несколько «простоваты». Но в ходе эволюции объём мозга увеличивался, возрастала способность к имитации, каменные приспособления усложнялись. И как только стала развиваться имитация, тут же возникли новые репликаторы. Люди ещё не были людьми, ещё полностью находились под властью генов, а новые «хозяева» уже предъявляли свои претензии. Надежда на «свободу» была окончательно потеряна.
Почему способность к имитации в полной мере присуща только людям? Эта специфическая особенность рода человеческого связана с условиями нашего происхождения, она возникла как необходимый длинноповодковый ответ на причуды эволюции, вызвавшие к жизни очень странное существо, не имеющее, казалось бы, никаких шансов на выживание в этом мире — нашего с вами общего предка.
2.2 Родственников не выбирают
Когда на Земле появились наши предки — до сих пор точно не ясно. Предположительно, где-то в промежутке между полутора и четырьмя миллионами лет назад. Впрочем, оговоримся сразу — это были не наши предки, а предки наших предков. Именно в эти времена природа решилась на острый эксперимент, или, может быть, на шутку, и создала странное обезьяноподобное существо, передвигающееся почему-то на двух, а не четырёх, как положено всем приличным млекопитающим, ногах. Мы будем называть этот кунштюк эволюции троглодитом.
В науке термин «троглодит» появился впервые в трудах Карла Линнея. Этот термин был использован Б.Ф.Поршневым для обозначения всех палеоантропов, существовавших на земле до появления человека. Это существенно важно, поскольку, согласно концепции Б.Поршнева, которой мы придерживаемся, все предки (прямые и непрямые родственники) человека (троглодитиды) отличались от него радикально. Причём настолько радикально, что собственно о человеке мы можем говорить только начиная с кроманьонца, да и то с известными оговорками.
«Наука считает все ныне живущее на земле человечество единым биологическим видом Homo sapiens. Аксиома: нет человека, принадлежащего к другому биологическому виду. Признавая эту аксиому для настоящего времени, непоследовательно было бы поколебать её для прошлого, признав людьми существа других биологических видов археоантропов и палеоантропов (неандертальцев).
Наконец ещё и ещё раз: все эти ... обезьянолюди ничуть не обезьяны и ничуть не люди. Они животные, но они не обезьяны.»(Поршнев Б.Ф., О начале человеческой истории (Проблемы палеопсихологии), 1974, с.63-64).
Троглодит был некрофагом, то есть пожирал падаль. Эту свою пикантную особенность он передал своим потомком. Мы тоже некрофаги (Вы точно знаете, когда было забито животное, мясо которого хранится в Вашем холодильнике?). Он не мог быть хищником — их в то время было в избытке, начиная с саблезубых тигров… Появление ещё одного хищника, который не обладал когтями и острыми зубами, и, в придачу, ещё и бегал плохо, абсолютно нереально.
Троглодит не был охотником. Он вообще никого не убивал, а довольствовался падалью, точнее, той частью падали, которую никто другой не мог потребить. Падальщиков в те древние времена так же было достаточно, поэтому наши отдалённые предки сосредоточились на костях и черепах крупных и не очень крупных травоядных, забитых многочисленными хищниками, в том числе и саблезубыми тиграми. Тогда на нашей планете существовало много крупных жвачных с огромными черепами и костями, это они значительно позже измельчали.