Уничтожить соседей не всегда было возможно, но существовал и другой способ избавиться от их ненавистного присутствия — отселиться от них подальше. Практически одновременно с возникновением языка и, соответственно, мима «мы и они», начинается стремительное расселение людей по планете. С исторической точки зрения, они завоёвывают её практически мгновенно. Однако дальше бежать уже некуда. Необходимо было найти какой-либо способ сосуществования.
Рядом живущие группы людей объединялись в племена, никогда не забывая при этом, что они когда-то принадлежали к совершенно самостоятельной группе. На организационном уровне эти группы стали фратриями. Появился мим «мы и вы», производный от «мы и они». Этот мимкомлекс был существенным этапом развития человека и общества. Он позволил в какой-то степени «усмирить» враждебность к другим, порождаемую «мы и они».
«“Вы” — это не “мы”, ибо это нечто внешнее, но в то же время и не “они”, поскольку здесь царит не противопоставление, а известное взаимное притяжение. “Вы” это как бы признание, что “они” — не абсолютно “они”, но могут частично составлять с “нами” новую общность. Следовательно, какое-то другое, более обширное и сложное “мы”. Но это новое “мы” разделено на “мы и вы”. Каждая сторона видит в другой — “вы”. Иначе говоря, каждая сторона видит в другой одновременно и “чужих” (“они”) и “своих” (“мы”).» (Б.Ф.Поршнев, 1979, с.91).
«Мы и вы» процветает до сих пор. Все взрослые — «вы» для детей, все преподаватели — для школьников и студентов, все гражданские — для военнослужащих и т. п. и т. д. До появления «вы» человек вообще не выделял себя из «мы», не мыслил себя отдельно от «мы». Однако «вы» впервые заставляет его быть частью уже не одного, но сначала двух, а затем всё возрастающего количества «мы». Каждое из этих «мы» предъявляет к нему свои особые, часто несовпадающие требования, имеет несовпадающие правила и это впервые ставит человека перед возможностью или необходимостью выбора, он впервые может, в какой-то степени, конечно, свободно сам определять своё поведение. Таким образом возникает основа для возникновения личности. Это становление личности будет долгим и мучительным, оно не завершилось до сих пор. Многие люди чувствуют себя тепло, защищённо и спокойно в «мы» и активно не желают ответственной свободы «я». Ведь это так приятно, чувствовать себя частью коллектива, ненавидеть непохожих на нас других, не задумываясь, почему собственно… Мимы «мы и они», «мы и вы» существенно древнее личностного мима, они, скажем так, существенно глубже укоренены в нашей психике, поэтому в напряжённые времена, когда рушатся идеологии и ухудшается экономическое состояние стран, очень многие люде деградируют до состояния Homo sapiens fossilis, отказываются от свободного «я» в пользу «мы и они» или, в лучшем случае, в пользу «мы и вы». Вас не удивляет бурное развитие беспредельного национализма в странах бывшего соцлагеря, в котором людям десятилетиями внушали, что «все люди — братья»?…
Мим «я и другие» начинает своё робкое развитие не сразу с появлением мима «мы и вы», а только когда из последнего развиваются «он» и «ты». Появление этих мимов впервые позволило выделить человека из группы, он один впервые противостоял остальным, а не как было до того: группа группе. При этом «мы» ещё очень сильно и выделить этого индивида можно только в «они». «Он» принадлежит в большей степени к «они», хотя и вступает уже во взаимоотношения с «мы». Первыми «он» были ритуальные «царьки», именно ритуальные, поскольку они не имели ещё реальной власти и их единственной функцией была забота о сохранении «гармонии» между фратриями, затем между племенем и окружающим миром. О том, что «царёк» принадлежал в большей степени к «они» свидетельствует долгое время сохранявшийся обычай приглашать в качестве правителей иноземцев, а также стремление к предельному редуцированию контактов «царька» с прочими членами племени. «Он» ещё не совсем принадлежал к «мы», что делало возможным принесение его в жертву в случае «недостаточного» выполнения им своих обязанностей: отсутствие дождя или слишком много дождей, неурожай, нападение соседей и т. п.
На следующем этапе появился «ты» и был уже существенно ближе к «мы», нежели предшественник «он». Ещё раз обращаем Ваше внимание — ещё не существует «я», ни сам человек, ни группа не различают индивидов. Главный социальный признак в это время — принадлежность к тому или иному «мы», внутри которого все одинаковы (или равны?). Каждый отдельный человек действует и думает в унисон с группой, здесь нет места психиатрам, никаких неврозов или психозов, все предельно удовлетворены своим местом в «здоровом коллективе». К подобной степени рабства человечество уже никогда не сможет вернуться, хотя некоторые многое бы отдали за это.
Вернуться туда нет возможности, потому что усложняющаяся жизнь кроманьонцев потребовала не только ситуативного, но и перманентного разделения ролей в племени. Одно из немногих племён на планете, сохранившее в некоторой степени сходный образ жизни с нашими предками, является племя хадза, проживающее в Африке. Удивительной особенностью социальной организации хадза является полное отсутствие постоянного вождя. В случае необходимости, например, сложной охоты, кто-нибудь из членов племени принимает на себя обязанности лидера, но с окончанием охоты заканчивается и лидерство. Для хадза совершенно немыслимо представить себе, что они должны подчиняться какому-то человеку.
Хадза живут до сих пор собирательством. Но с усложнением способа производства наши предки были вынуждены выдвигать сначала ситуативного, а потом и постоянного лидера, превратившегося затем в вождя. На первых порах эти лидеры существовали параллельно ритуальным царькам, а затем переняли их функции. Таки образом родилось «ты».
«Ты» значительно ближе к «мы», нежели «он». «Ты» почти такой же, как и «мы», только он обладает наибольшим суггестивным воздействием, которое ему даёт «мы». Эта близость к «мы» долгое время мешало «ты», оно было меньше, чем «мы», вождя призывали на время, его избирали, могли и заменить; или выбирали несколько вождей. Вожди же всегда желали быть единственными и несмещаемыми, ибо суггестивное воздействие их в таком случае неограниченно. Справедливости ради следует сказать, что общество (или мим «мы») долго сопротивлялось развитию «ты». Идея одного, несменяемого, а тем более наследственного вождя была очень долго недоступна людям. Даже их мифология рассказывала о множестве богов, которые тоже могли быть изгнаны с Олимпа.
Для победы «ты» над «мы» потребовалась новая идеология — монотеистическая религия, в которой бог не мог быть смещён со своего поста, поскольку альтернативы не было. Точно также внедрялось представление, что нет замены земному наместнику бога на земле. Казалось, что осуществились мечты вождей, однако победа «ты» не могла бы произойти без развития «я», причём не только у правителей, но и, к полному неудовольствию руководства, у плебса. Пусть и малоразвитое, но это «я» вырывало плебс из «мы» и он хоть иногда, хоть робко, но осмеливался на самостоятельные, другие, не те, что ему навязал вождь, мысли, а мы знаем, что происходит, когда солдат начинает думать…
Базисные мимы: язык и «мы и они», создали основу для социального развития общества, дозревшего уже до земледелия, животноводства и избытков производства, которые нужно было перераспределять. Соответственно, возникли новые мимы, мимы второго порядка. При этом следует отметить, что первыми возникли именно социальные мимы, когнитивные потребовались человечеству существенно позже. В сфере производства общество очень долго обходилось имами, да и сейчас они продолжают играть здесь существенную роль.
Мим «мы и вы» породил группу мимов, регулирующих отношения между фратриями и племенами. Это были мимы-табу. Ещё не существовала бюрократия, то есть полиция, вождь, дружина и не было никого, кто бы следил за порядком и миром в племени. На этом этапе развития все члены племени были одновременно и полицией и поднадзорными: мимы эффективно об этом заботились.