За последние полторы сотни лет наука многое сделала для демистификации крови, но полностью излечить людей от «священного» трепета ей так ещё и не удалось — до сих пор многие представители человеческого рода способны упасть в обморок при виде свежей крови, да и популярность истории Дракулы тоже о чём-то говорит…
Мы не можем никуда от этого мима деться — он жёстко зафиксирован в нашем языке: «кровь кипит в жилах», «порченная кровь», «холодная кровь» и т. п.
Многие века «плохая» кровь считалась причиной сотен заболеваний. Естественно, от этой крови нужно было избавляться и флеботомия была аспирином средневековья. Самое интересное, что кровопускание помогало. Собственно говоря, в большинстве случаев помогала вера в кровопускание, срабатывал эффект плацебо.
Под плацебо понимается позитивное воздействие на организм медикаментов, не содержащих никаких активных веществ (таблетки глюкозы, изотонический раствор), или даже псевдооперации. Воздействие выражается в уменьшении болевых ощущений или других жалоб. При этом воздействие возникает не в результате медикаментозного или оперативного вмешательства, а продуцируется психикой как следствие ожидаемой терапии.
Плацебо-эффект является тоже мимом, возникшим во времена шаманов или ещё ранее. Возникшая тогда вера в шамана дожила до наших дней в виде веры во врача. Подобная вера является, конечно, анахронизмом, но, с другой стороны, вероятность успешного лечения без неё существенно уменьшается. Поэтому врачи и психологи стараются не «пользовать» родственников и знакомых: легче «поверить» в незнакомого «шамана» в белом халате, сидящем в «чуме» с белыми стенами, пропахшем странными медицинскими запахами, говорящем заклинания на некому непонятной латыни…
Эта же вера в положительное воздействие может переродиться в веру в отрицательное воздействие и тогда мы имеем дело с ноцебо-эффектом. Особенно часто он проявляется при чтении отрицательных и побочных действий какого-либо лекарства — тогда один из побочных эффектов обязательно проявляется; или при полном недоверии к врачу или проводимой терапии — в этом случае лекарства или процедуры перестают практически вообще воздействовать.
Особенно интересно, что плацебо и ноцебо эффектам подвержены даже медики, хорошо информированные об их существовании. Одного знания о существовании мимов, как показывает практика, ещё недостаточно, чтобы избавиться от их власти.
Глава 3 Вот оно, счастье
Жалеть ли талант, если он
живёт как бы в мире двойном
и в чём-то безмерно умён
и полный мудак в остальном?
Игорь Губерман
3.1 Встречайте, это «Я»
Почти во всех созданных людьми мифологиях бытует представление о «потерянном» рае, существовавшем когда-то давно, в котором всё было так хорошо и мило, где не было никаких конфликтов и все жили без всяких проблем.
Возможно, с экономической точки зрения существование рая невозможно, но что касается психологии, то мы можем подтвердить — да, рай существовал, и не где-нибудь там на небесах, а на Земле, везде, где жили люди. Уточним: первые люди.
Итак, как же выглядел «психологический» рай? Мило, но не совсем так, как это описано в мифах. Как Вы знаете, первоначально возник мим «мы и они». Это означает, что бытовало только «мы», ни о каком «Я» не было и речи. Человек не отделял себя от «мы», ему и в голову не приходила такая идея, да и не могла придти, поскольку и слов подобных ещё не существовало. Скорее всего, человек обозначал одним и тем же словом и свою группу, сообщество, и самого себя. Таким образом, достигались полное слияние с коллективом и бесконфликтность совместного существования. Весьма вероятно, что в этих человеческих группах конфликтность была на весьма низком уровне, как следствие успешного развития суггестии и контрконтрсуггестии, а также того, что все враги находились в «они» и были где-то там, извне, за пределами группы, куда и направлялась вся агрессия. То есть, внутри группы царила тишь и благодать, скажем так — почти. Все члены группы имели обо всём единое мнение, потому что мнение было одно на группу. Другое, противоположное или даже сходное мнение не кому было вырабатывать, ибо я думаю так же, как и группа, и группа думает как я. Ни у кого не возникало даже мысли о несогласии, да и с кем можно было не соглашаться, с самим собой, что ли? Это было идеальное рабство, суперрабство, о котором мечтают все власть имущие, забывая при этом, что тогдашние власть имущие психологически не отличались от своих подчинённых и были такими же рабами, но не одного человека, а всей группы. Рабовладельцем в случае суперрабства была вся группа. Правда, можно ли говорить в данном случае о рабстве? Рабство возникло тогда, когда раб уже мог отличить себя от рабовладельца, до возможности подобного отличения человечеству предстоял ещё долгий путь.
Да, таков был рай: без конфликтов, разногласий, борьбы мнений, сомнений в себе, депрессий, зависти, недоброжелательности и т. п. и т. д. Много ли найдётся желающих вернуться в этот рай?
Изгнанию из рая люди обязаны, как это часто случается, соседям. Как только эти соседи появились, как только исчезла любая возможность от них избавиться, в тот же момент рай и кончился. Он и не мог продолжаться, поскольку люди были поставлены в ужасное положение, из которого животные, как это уже давно описывалось в литературе, не могут найти выхода: вспомните притчу о Буридановом осле. Да, да, именно проблемы выбора начали мучить людей, а затем к этому присоединились и другие проблемы, так что о рае уже и думать было нечего.
Между чем же должны были выбирать люди? Между «мы» и «мы». Первое «мы» было привычное, старое «мы», ставшее теперь «мы» нашей фратрии, а второе «мы» принадлежало уже нашему племени, в котором было теперь две фратрии и требования этого второго «мы» несколько отличались от требования нашего старого фратриального «мы». Теперь каждый человек вынужден был выбирать и решать, какие требования он будет выполнять. Это было неприятно само по себе и, вместе с тем, отделяло человека от любимого, уютного, тёплого старого «мы».
Страшно подумать, но человек впервые принимал на себя ответственность за определённые решения. Прежде и проблемы принятия ответственности не существовало. Коллективная ответственность (это должны помнить немногие дожившие до сего времени современники развитого социализма) спасает от ответственности индивидуальной.
С развитием общества количество «мы», к которым мог принадлежать индивид, постоянно увеличивалось. Образовывались «мы», объединяющие людей по половому признаку, по возрастному признаку, по профессиональному признаку и т. д. Взаимодействия с этими различными «мы» требовало обособления индивида от них, ибо только так обретается возможность сделать выбор между различными требованиями, которые они, эти «мы», предъявляли.
Наше «Я» — это не маленькое уплотнённое «мы», равно как и ребёнок — это не маленький взрослый. «Я» возникает, когда мы принуждены выбирать одно из требования различных «мы». «Я» — это пересечение всех этих «мы», и чем их больше, тем сложнее и развитее наше «Я», тем лучше оно справляется с различными социально-психологическими ситуациями. Но что означает выбор требования одного из «мы»? Это означает подавление требований всех других «мы». Здесь мы опять сталкивается с насилием, как в филогенетическом, так и в онтогенетическом случае развития «Я», а через это насилие у нас развиваются сознание, воля, мышление. Для развития «Я» человека очень важно уже в детском возрасте контактировать и конфликтовать с различными «мы». Контактов только с родителями и соседскими детьми недостаточно. Ребёнок, не научившийся в детстве противостоять давлению различных «мы», будет испытывать во взрослой жизни большие социальные проблемы. Равно так же важно, чтобы уже малые дети знали, что может существовать несколько мнений по-поводу одного и того же предмета, и что иногда невозможно сказать, какое из этих мнений верное. Это способствует развитию мышления. Если у детей не воспитывать сомнение, то во взрослом состоянии они будут всегда «колебаться вместе с линией». Чем это обычно кончается, мы все знаем. Человек, не способный к сомнению, опасен обществу (хотя и мил власть предержащим).