В девятнадцатом веке, одновременно с распространением в Европе и Америке обязательного всеобщего образования, возникла концепция ответственности учителя за результаты обучения учеников. Она не имела, естественно, под собой никакого научного обоснования, просто чиновники предполагали, что, если государство тратит на что-то деньги, то кто-то должен отвечать за то, чтобы эти деньги не были потрачены впустую. Эта система успешно функционировала в конце девятнадцатого и двух третях двадцатого века в Европе. В Америке, правда, срок её действия был существенно короче и её заменила другая система, которая возложила ответственность за результаты обучения на ученика. В конце двадцатого века эта система завоевала, наряду с другими «полезными» американскими новшествами, и Европу. Следует признать, что система даёт поразительные результаты: достаточное количество учеников оканчивает школу либо читая по складам, либо вообще не умея читать. Все прочие школьные знания коррелируют с умением читать.
Важно отметить, что учитель с «кастрированной» ответственностью, которого образовательная система просто принуждает к незаконченному педагогическому воздействию, упоминавшемуся нами ранее, не может научить ребёнка прилагать определённые усилия для усвоения мима и распознавать выполненный мим. В результате школа выпускает эмоционально обездоленных людей, неспособных переживать флоу. Некоторые из них ни разу в жизни не испытывали этого состояния, но они подозревают, что другие обладают чем-то, чего у них нет. Их гложет зависть к чему-то им неизвестному, но очень желанному.
3.5 На дурака не нужен нож
Когда-то Кот Базилио и Лиса Алиса в советской телевизионной экранизации «Буратино» пели: «…на дурака не нужен нож. Ему немножко подпоёшь и делай с ним что хошь». Это было очень верное наблюдение, характеризующее людей с повреждённым мимномом. Моралепат, никогда не испытывавший флоу, во всяком случае, большого флоу при выполнении достаточно сложного мима, но, как и все люди, жаждущий его получить, может пасть жертвой любого, самого невероятно глупого мима, если выполнение последнего не требует специальных способностей или особых умений и при этом обеспечивается обратная связь, подтверждающая успешное выполнение мима.
На протяжении всей истории человечества для распространения подобных мракобесных мимов требовался достаточно харизматичный их носитель, однако мы живём в век всеобщей дигитализации. Теперь такие мимы успешно распространяются посредством интернета.
Одним из первых распространённых мракобесных интернет-мимов стал мим «школьного стрелка». Это предельно простой мим, выполнить который может каждый «желающий». Естественно, этот мим также предполагает стопроцентную моралепатию. Выполняющий мракобесный мим должен запастись оружием (в «развитых» странах — огнестрельным, в «недоразвитых» сойдёт и нож), придти в достаточно многолюдное место (учащиеся предпочитают почему-то школу) и убить как можно больше других, ничего не подозревающих людей. Ужас на их лицах, душераздирающие крики умирающих, а также усиленное внимание полиции будут служить подтверждением успешности выполнения мима и позволят впасть в состояние флоу. Последующие судебный процесс и тюремное заключение также служат постоянным напоминанием для выполнившего мракобесный мим об успешности его выполнения и обеспечивают перманентное флоу. Что бы в дальнейшем не происходило с этим человеком, всё будет только служить подтверждением успешности его действий и ничто не способно убедить его в их неправильности.
В классическом варианте людей с повреждённым мимномом, с отсутствием как моральных, так и многих когнитивных мимов — «амимиков», «подбирали» и собирали харизматичные моралепаты с нормально сформированными когнитивными мимами. В зависимости от уровня моралепатии и харизматичности они организовывали либо бандитские шайки, либо радикальные политические партии, либо террористические группировки. В начале двадцатого века это были фашистские и коммунистические движения, с конца двадцатого века — фашистские и религиозные, преимущественно исламские. В принципе, не существует существенной разницы между радикальными идеологиями, фашистской или исламской. Фашистская идеология играет существенную роль в странах, в которых религия перестала быть идеологией, чего ещё не случилось в странах Востока.
Палестинские террористы приучили мир к тому, что человеческая жизнь ничего не стоит и не никак не ценится не только фашистскими и коммунистическими режимами. Террористы-смертники (реанимация ассасинов в сочетании с камикадзе) показали, что жизнь и для самого человека может ничего не значить. Во второй половине двадцатого века вдруг выяснилось, что уговорить человека добровольно расстаться с жизнью не так уж сложно. Нужно только выбрать подходящего кандидата и поманить его подходящим мимов, простым в исполнении, но имеющим достаточное социальное значение. В кандидатах в террористы-смертники в Палестине никогда не было недостатка. Очевидно, что там существует особо «эффективная» система образования, действующая явно в унисон с домашним воспитанием.
В Палестине производство смертников является всё ещё штучным делом, но ИГ, а за ним и другие подобные группировки, поставили его на поток. Они предоставили возможность амимикам переживать флоу в невиданных размерах. Подобных амимиков оказалось много, причём это выходцы не только из мусульманских стран, но и из Европы и Америки. Тысячи людей получили возможность при осуществлении достаточно простого мима (убивать других людей не так уж сложно, если мораль и совесть отсутствуют, а эмпатия развита до уровня земноводных), имеющего явную социальную значимость, о чём свидетельствует постоянное внимание масс-медиа, переживать перманентное флоу.
Флоу является в данном случае именно перманентным, так как при отсутствии (недоразвитии) «контролирующего Я» у человека просто не имеется возможности усомниться в уровне исполнения мима или потребовать более совершенного его выполнения, то есть все условия для возникновения флоу соблюдаются. Для поддержания же флоу нужно лишь время от времени ещё кого-нибудь убивать.
В случае террориста-смертника флоу начинается с момента принятия решения (точнее, следует говорить о «согласии») о совершении теракта и прекращается вместе с жизнью. Переживание флоу очень интенсивно, не говоря уже о том, что это одно из первых, если не единственное в жизни амимика флоу.
Следует отметить, что предлагаемая ИГ для амимиков модель получения флоу существенно привлекательнее палестинской террористической модели смертника, поскольку она совмещает последнюю с моделью членства в банде или в элитном военном подразделении. Экстатическое состояние террориста-смертника поддерживается и усиливается впервые выпавшей возможностью распоряжаться жизнью и здоровьем других людей. Правда, принимаемые амимиком решения практически всегда описываются только тремя глаголами: покалечить, изнасиловать, убить…
Западные страны в последнее время столкнулись с проблемой ресоциализации вернувшихся домой участников ИГ и других подобных группировок. Возможна ли подобная ресоциализация в принципе? В принципе — невозможна. Что может предложить амимику современное западное (да и любое другое) общество? Выполнять мимы, которые он не сумел и не сумеет исполнить? Единственный мим ему удавшийся: мим террориста-смертника. Даже вернувшийся домой подобный амимик всё ещё переживает флоу этого мима, поскольку находится в постоянной готовности умереть. При этом такой амимик ещё и закрыт для опыта и разумных аргументов, ибо у него отсутствует инструментарий, отсутствуют соответствующие мимы, знания, чтобы эти разумные аргументы оценить, что он, впрочем, никогда не будет делать. Он просто ждёт приказа, чтобы кого-нибудь убить, а более активные сами принимают решение о времени совершения террористического акта.