— Знаете, В. А., опять ко мне цепляются из ГПУ. Вчера позвонили сюда и просили зайти к ним вечером. И что же, вы думаете, мне предложили? Дать список всех моих знакомых из технического отдела; нашего и того, где я работал раньше. Я спросил, зачем? Ответили: хотим знать, кто с кем водится.
— Значит, не только список ваших друзей, но и всех, кого вы знаете, и кто с кем дружит?
— Выходит, так. Я спросил: писать только приятелей или также шапочных знакомых? Ответили: составьте два списка, один близких друзей, а второй шапочных.
— Почему они именно к вам пристали?
— Знают, что у меня отец и братья в лагере, думают, запуганный. Не хватает у них, сволочей, своих партийных шпионов!
— Ну, это-то понятно. К вам у людей больше доверия. Что же вы решили?
— Никакого списка составлять для них не буду. Пусть им дьявол составляет. А сегодня утром пошел к начальнику секретной части и рассказал, чего от меня хотят и как я к этому отношусь — не хочу писать! Он сюда ко мне часто шляется, дом себе строит за городом, так вот, то замок, то петли, то водопроводные части ему нужны; я даю, не отказываю. Он советует не спешить со списком, тянуть как можно дольше, может, забудут… И не называют это доносом, черти, видите ли просто список, кто с кем дружит! Вы, например, должны быть в моем списке дважды: как мой друг и как друг Якова Петровича. Выходит, я должен буду написать о вас — ходит-де к Я. П., сидит у него в конторке и беседует с глазу на глаз! Никакого списка я им, проклятым писать не буду!
— Да, дело неприятное… Не должна ли я предупредить Я. П.?
— Ничего ему не говорите. Он теперь партийный, его оберегут. Да и никакого списка не будет.
— Не скажите, вас могут заставить написать там, в их присутствии.
— Ну если там, наспех, я им такого напишу, сам черт голову сломает, а не разберет. Ведь я малограмотный.
О Юсупове в ГПУ не забыли. Через две недели его опять вызвали. Он сослался на то, что занят прессами и не выбрал времени написать, начал жаловаться на директора, что тот стоит у него над душой и подгоняет. И правда, директор каждый день заходит смотреть, в каком состоянии работа над прессами. После всех этих объяснений и жалоб Юсупову дали еще три недели сроку.
И тут Юсупову повезло. Началась чистка ростовского отделения ГПУ и того гепеушника, что вызывал его и требовал список, посадили. О посадке гепеушника рассказал ему сам зав. секретной частью.
Мы с Юсуповым долго обсуждали: кому еще на нашем заводе могли дать задание составить список и, конечно, следить за указанными в списке. Перебрав всех мастеров и техников, мы решили, что вряд ли кто из них достаточно знает о взаимоотношениях между техническим персоналом. Мукомольщики никогда не появляются на макаронной фабрике, а макаронщики на мельнице; из химической лаборатории берут анализы во всех мастерских завода, но никогда не заходят в механические мастерские или в технический отдел. Зав. лабораторией ходит по всему предприятию, но она коммунистка и при ней никто языка не распускает. Так и решили — никого нет.
— Вы еще кому-либо рассказывали, что вас вызывали?
— Нет. Но расскажу Главному.
26
Наконец первый пресс был смонтирован и передан в эксплуатацию. В первые же дни он превысил производительность трех винтовых прессов. Все были довольны, даже товарищ Серб сказал:
— Наконец-то мы избавились от этой рухляди, винтовых прессов: на следующей неделе, когда Юсупов смонтирует еще два, мы выбросим остальные. Очень много времени они отнимают у мастерских на ремонт.
— Директор хочет, чтобы мы установили сразу пять.
— С остальными мы пока спешить не будем, мастерские должны готовиться к годовому ремонту.
Мне прессы нравились, я иногда останавливалась просто посмотреть на них. Каждая линия пресса была обдумана и вычерчена мной; взглянув на любую деталь, я знала, почему она определенной формы и размера, и вспоминала, какие именно соображения заставили меня сделать ее такой. Нижняя часть пресса, камера для теста, которую мы использовали от винтовых прессов, была немного несоразмерна с верхней, гидравлической частью, но это не завис ил о от меня.
После того как прессы поработали пару недель, директор вызвал меня к себе в кабинет.
— Вот что, тов. Богдан, вы сделали хорошие прессы. Я знаю, вы очень много потрудились над ними, и наше парт, бюро и я считаем, что вас нужно особо наградить за это. Мы хотим послать в Наркомат ходатайство о награждении вас и Юсупова орденами. Что вы скажете на это?