— Что же вы узнали?
— Все говорят, что немцы особенно жестоко обращаются с евреями.
— Но ведь, судя по газетам, они жестоко обращаются со всеми. Вот во вчерашней сводке сказали, как много было убито мирных жителей в Житомире; не было сказано, что были убиты только евреи.
— В сводках не вдаются в подробности. Я и раньше слышала, что немцы особенно злы к евреям, вчера я пошла проверить эти слухи. Меня это беспокоит. Я, конечно, эвакуируюсь в первую очередь, ну а вдруг город будет занят внезапно, парашютным десантом, а у меня маленькие дети. Меня это страшно беспокоит… Вы знаете, я даже недавно пыталась переменить фамилию детям, то есть передать им имя отца, но, оказывается, это не так просто сделать, это берет много времени. Нужно сперва опубликовать об этом в газете, потом ждать определенный срок, а потом уже проводить все бумажные формальности.
— А отец русский?
— Да, он донской казак.
— И он согласился, чтобы дети носили вашу фамилию?
— Ему все равно, а мне моя фамилия дорога. Моя семья большая и дружная и я хотела, чтобы мои дети принадлежали к ней не только по крови, но и по имени. Теперь я собираюсь послать детей в станицу, к сестре мужа, но какой смысл посылать их туда, если у них типичная еврейская фамилия — Гинзбург.
— Кто там будет спрашивать фамилию? Люди будут знать, что это дети ее брата, вот и все.
— Будут разного рода регистрации: для получения карточек и тому подобное. Да и надежнее, если они смогут доказать, кто они такие.
— Но это же невероятно, чтобы немцы убивали только евреев! Невозможно себе даже представить, что будут жестокости к ни в чем неповинным людям только потому, что они принадлежат к другой расе.
— Мне тоже это кажется невероятным, но это то, что говорят беженцы, а они кое-что видели. А потом, вот бывали же в России еврейские погромы…
— Я об этом слышала, но это было другое дело. Погром, это был грабеж, хулиганы и грабители собирались в шайки и шли грабить.
— Почему евреев?
— Потому, что они выделялись правительством в особую категорию, были неравноправными. Хулиганье и считало, что их грабить безопаснее. Точно так же громили "буржуев" в первые годы революции. Были настоящие погромы, например купцов. Я помню, в нашем Кропоткине громили лавочников, разбивали магазины, ломали мебель, выпускали пух из подушек и били хозяев, если они не успевали спрятаться. Говорят, так же громили усадьбы помещиков. Не может быть, чтобы в немецких войсках были громилы. Мне всегда казалось, что евреи и немцы очень близки между собою; почти у всех евреев немецкие фамилии и немецкий язык евреи приняли за свой во всем мире, даже разобрать нельзя, кто еврей, а кто немец.
— Если кто захочет, то разберется. Если бы не дети, я бы не беспокоилась, у меня много друзей в городе и можно будет просто пережить у них в случае чего.
— Что думает ваш муж по этому поводу?
— Он на фронте.
Беженцы в Ростове не оседали, они пробирались дальше на юг или на восток. Довольно много их приехало в Ессентуки, и половина бабушкиного дома была реквизирована для них. Она прислала нам письмо, прося приехать и забрать бывшую у нее в то время Наташу. Сережа поехал за ней и, когда они возвратились, Наташины первые слова ко мне были:
— Мама, знаешь, какая новость? У меня в голове поселились козявки!
— Нечего сказать, приятная новость! От кого же ты набралась козявок?
— Они перелезли ко мне от беженских детей. У бабушки теперь в доме много детей. Семь!
От вшей избавиться было нетрудно, но с гнидами пришлось повозиться. Их надо было снимать с волос каждую отдельно.
Сережа рассказал мне, как Наташа удивила бабушку. Раз ночью она разбудила бабушку:
— Бабушка, пожалуйста, не рычи, мне страшно!
Бабушка часто храпела по ночам, но никак не ожидала, что ее храп похож на рычание.
Сегодня в первый раз бомбили город и есть жертвы. Бомбы были сброшены на толпу, которая собралась возле магазина на главной улице, где начали выдавать сахар по детским карточкам. Погибло несколько десятков человек, среди них дети. До этого ходили слухи, что немцы бомбят только военные объекты и точность попадания у них очень хорошая, а так как почти все крупные предприятия находятся за городом, жители не боялись и ходили в городе по своим делам даже во время воздушной тревоги, бранясь с дружинниками и милиционерами, загонявшими их в убежища. Перед сегодняшней бомбежкой даже не было воздушной тревоги.