Сеть, раскинутая вокруг Роджера Латчетта, неумолимо смыкалась.
Из окна будуара леди Баллард молодой человек видел перед собой Брайнстон-сквер как на ладони. В этот ненастный день сад посреди площади выглядел по-зимнему пусто и уныло, немногочисленные прохожие — слуги и торговцы — торопились по своим делам. Однако появление богатого экипажа вызвало некоторое оживление, и возле дома тут же собралась группка зевак.
Так, значит, она наконец здесь, Эдвард?
Что? — Хаксли вздрогнул. На несколько секунд он совершенно забыл о том, что не один. Тетушка стояла у него за спиной.
Я сказала, — язвительно повторила графиня, — она здесь.
Верно. — За две недели, прошедшие с тех пор, как Эдвард последний раз видел Линдсей Гранвилл, он только и делал, что пытался (по большей части безуспешно) выкинуть ее из головы.
Шелест шелковых юбок и постукивание костяного веера выдавали недовольство леди Баллард. Она не привыкла к тому, чтобы на нее не обращали внимания. Но виконт не мог заставить себя отвернуться от окна, пока не убедится, что его драгоценная добыча доставлена в целости и сохранности.
А вот и Латчетт! Дверцы кареты распахнулись, и оттуда показалось сперва обширное брюхо, выпирающее из-под разукрашенного серебром сюртука, а затем и толстяк собственной персоной. Вперевалку спустившись с подножки, он повернулся, чтобы подать руку пухлой даме в розовом бархатном плаще, подбитом лебяжьим пухом, и замысловатой розовой шляпке. Присоединившись к сыну, миссис Гранвилл выудила из-под складок плаща огромную муфту. Хаксли склонился к окну. Похоже, эта особа не жалела средств на наряды для путешествия в Лондон, ведь это путешествие явно представлялось ей началом новой и восхитительной карьеры в высшем свете.
Виконт поджал губы. Что там ни говори, пусть Белла Гранвилл и досадная помеха, но до чего же незначительная и легкоустранимая по сравнению с последней пассажиркой кареты.
Отлично. — В голосе леди Баллард слышалось нескрываемое раздражение. — Я тебе верю.
Виконт непонимающе оглянулся.
Ты мне веришь? — Порой привычка Антонии с непогрешимым видом оглашать собственные, абсолютно ни на чем не основанные выводы, не имеющие никакого отношения к реальности, забавляла Эдварда, но сейчас ему было не до смеха.
Поднявшись с кушетки, графиня подошла к племяннику и лукаво похлопала его веером по руке.
— Верю, что ты и в самом деле очарован этой девушкой. Поэтому начнем приводить в действие мой маленький план.
Эдвард уже открыл было рот, чтобы спросить, что она имеет в виду, но решил, что не время.
— Наверное, пора спускаться вниз и…
Он снова бросил взгляд в окно и умолк, не докончив фразы. Латчетт и его родительница скрылись из виду — должно быть, уже поднялись на крыльцо. В дверцах кареты неуверенно мешкала маленькая заброшенная фигурка, которая не могла быть никем иным, кроме мисс Гранвилл.
Неуверенно? Или ей не хотелось делать последние несколько шагов к жилищу тетушки своего жениха? Виконт досадливо пожал плечами. Какая разница, мечтает ли эта глупая девчонка вновь увидеться с ним или нет? Все равно у нее нет выбора.
Господи!
Хаксли обернулся к тетушке.
— Прошу прощения?
— Это и есть твоя невеста?
Хаксли проследил ее взгляд. Кучер наконец-то заметил, что Латчетт оставил мисс Гранвилл на произвол судьбы, и бросился помогать девушке сойти.
— Что ты имеешь в виду, Антония? Да, это моя невеста — мисс Линдсей Гранвилл. Уверен, ты будешь просто очарована.
— Поживем — увидим.
Эдвард мысленно воззвал к небесам, молясь, чтобы мисс Гранвилл вела себя тише воды ниже травы — хотя бы до тех пор, как научится сдерживать язычок и не выпаливать наобум первое, что придет ей в голову… что уж там, премилую головку. Вздохнув, он наблюдал, как кучер ведет девушку к дому. О Боже, только бы она сумела понять и освоить наиглавнейшее правило поведения здесь, идущее вразрез со всеми ее прежними привычками! А именно: строжайше следить за собой, выполнять все положенные светские ритуалы и неукоснительно слушаться Антонию, свою наставницу.
Помнится, ты говорил, что она появится с приличествующим случаю гардеробом, — фыркнула леди Баллард. — Я предлагала тебе самой об этом позаботиться, но ты сказал, семейство все сделает.
Именно. Я дал Латчетту столько денег, что хватило бы в пух и прах разодеть целый выводок девиц на выданье. Если бы не все эти глупости с гардеробом, мы бы покончили со всякими вздорными формальностями по меньшей мере неделю назад. Будь моя воля, мадам, помолвка уже была бы оглашена. Уже успели бы сделать пару оглашений в церкви и оставалось бы не больше двух недель до этой распроклятой… — Он закашлялся. — Можно было бы через две недели сыграть свадьбу.
Сложив руки на груди, Антония смерила племянника проницательным взглядом голубых глаз.
— Судя по всему, ты в таком восторге от этой девицы, что готов огрызаться на всех кругом. Так и быть, я закрою глаза на твою дерзость, Эдвард… до поры до времени. А теперь, будь так добр, выслушай.
Она величественно вернулась к оттоманке и изящно раскинулась на сине-золотых подушечках. Хаксли терпеливо ждал, что она скажет. Ему было немного смешно, но хотелось поскорее покончить с этим разговором.
— Первое, чем необходимо заняться. Горчично-желтое. Эдвард, как можно?
Не понял…
Графиня сердито топнула крохотной ножкой в черной туфельке.
Молодой человек, точно вам говорю — вы совсем слуха лишились. Я сказала: горчично-желтое! На девушке надето горчично-желтое платье с коричневой ротондой. Более неподходящее сочетание цветов и представить-то трудно, тем более что, насколько я разглядела, она хрупкая блондиночка. И, если глаза меня не обманули, все безнадежно вышло из моды. — Лорнет леди Баллард, забытый в те краткие секунды, что леди обозревала с третьего этажа разыгрывавшуюся внизу сцену, теперь был устремлен на Эдварда. — Полагаю, конкретно этот наряд обошелся тебе в считанные гроши.
Виконт не осмелился признать, что был слишком поглощен своими мыслями, чтобы разглядеть костюм мисс Гранвилл.
— Право, это совершенно не важно.
— Напротив, именно это-то и важно. Но ничего, я этим займусь, причем немедленно. И помни — чтобы никто из широкой публики и слова не слышал о помолвке, пока девушка не покажется в свете.
— Но…
— Ты понял, Эдвард? Ни слова! Пусть сперва свет убедится, что она — само совершенство. Конечно, все сразу же начнут гадать про нее, кто она да откуда, но нам это только на руку. Помни, в тот миг, как возникнет хотя бы малейшее подозрение, что неуловимый лорд Хаксли помышляет о женитьбе, весь цвет общества пожелает увидеть особу, которая сумела соблазнить самого выгодного и недоступного жениха сезона.
— Проклятие!
— Я вовсе не намерен ждать. Или разбираться с возможными соперниками.
Графиня раскрыла веер.
— Предоставь это мне. Я знаю, что делаю. Так ты даешь слово меня слушаться?
Чего доброго, откажись он, тетушка ему такое устроит, что он еще десять раз пожалеет, что не согласился. Не хватает еще выяснять отношения с любимой родственницей.
— Как пожелаешь, — холодно отозвался виконт.
— Очень мудро с твоей стороны, Эдвард. А что до всего остального, запомни, пожалуйста, я состою в родстве — правда, со стороны мужа и в очень дальнем — с корнуоллскими Гранвиллами.
Наконец ей удалось всецело завладеть его вниманием.
— В родстве?
О Боже! Прекрати наконец повторять за мной, точно попугай. Что за утомительная привычка! Да, я состою с ними в родстве. — Не глядя на племянника, графиня отколола с лифа жемчужную брошку и с довольным видом полюбовалась искусным узором. — В дальнем, очень дальнем, но тем не менее…
На лице Хаксли медленно появилась улыбка. Видно, он и впрямь так поглощен своими заботами, что разучился думать обо всем прочем.
— Подумать только, что я совсем выпустил из виду такой важный факт.