— Все думают, что я сумасшедшая, — рыдаю я. — Муж заставляет обратиться к врачу.
— Ты должна успокоиться, ради меня.
— Я не могу. Не могу. Я пытаюсь, но не могу. Никто мне не верит. Мне так одиноко. Так страшно.
Мы смотрим друг другу в глаза. Он так красив.
— Твоя семья просто пытается заботиться о тебе. Что бы ты делала на их месте?
— Они думают, я сошла с ума! — плачу я.
— Ты не даешь им выбора.
— Нет, это ты не даешь мне другого выбора, — я плачу и толкаю его в грудь. — Почему ты поступаешь так со мной? Зачем продолжаешь возвращаться? Если не хочешь, чтобы я была в твоей жизни, не нужно возвращаться и делать все еще хуже.
В его глазах вспыхивает сожаление.
— Я говорил, чтобы ты не искала меня.
Мой плач становится сильнее, тело дрожит.
— Тогда прекрати появляться из ниоткуда и делать все еще запутаннее.
— Я продолжаю приглядывать за тобой, потому что не хочу, чтобы ты наделала глупостей.
— Почему? — кричу я, отступая назад, и смотрю на него снизу вверх.
Он изучает мое лицо.
— Потому что знаю, что ты ищешь меня и продолжаешь говорить обо мне. Ты должна прекратить.
— Если скажешь, как связаться с тобой, я перестану.
— Сейчас я не могу присутствовать в твоей жизни, как и в жизни кого-либо еще. Неужели не понимаешь? Я не могу сказать ни твоей семье, ни кому-то другому кто я.
— Почему? — со злостью выкрикиваю я.
— Просто поверь, что все так, как и должно быть. Прекрати говорить обо мне, Люси. Прекрати искать меня. Мне известно о письме на стадион.
Я вздрагиваю.
— Просто пыталась выяснить, реален ли ты.
— Дай мне руку.
Он берет меня за руку и прикладывает к своему сердцу.
— Чувствуешь? Это бьется сердце. Ты не сумасшедшая. Я настоящий. Я был там с тобой, я присматриваю за тобой, делаю все возможное, чтобы быть в твоей жизни, когда могу, но ты все усложняешь. Ты должна привести себя в порядок, и, может, в один прекрасный день я смогу узнать тебя по-настоящему. Но не сейчас.
— Я не хочу приводить себя в порядок. Я больше ничего не хочу.
— Ты должна попробовать, маленькая Люси.
— Не могу, — заикаюсь я, и мое лицо становится красным от смущения.
Он отводит взгляд и смотрит куда-то вдаль.
— Мне нужно идти.
— Нет, — плачу я, отчаянно хватаясь за него. — Пожалуйста, не уходи снова. Я не могу жить с этим. Это сводит меня с ума.
— Я должен, — говорит он, отцепляя мои пальцы от рубашки.
Я плачу сильнее. Мое тело содрогается.
— Боже, мне очень жаль, милая, — бормочет он, наклоняясь и целуя меня в лоб. — Но у меня нет выбора — я ненавижу это так же сильно, как и ты.
Что-то острое вонзается в шею, и мне становится дурно.
— Пожалуйста, просто поверь мне. Так будет лучше.
Глова кружится, и я больше не чувствую холода.
— Не оставляй меня снова, мгновение.
— Мгновение? — шепчет он, или мне это только кажется.
— Мимолетное мгновение. Ты уходишь так же быстро, как и приходишь. Словно мгновение, которое я не могу удержать. Пожалуйста, позволь мне удержать его.
Теплые губы касаются моего лба, а затем все вокруг меркнет.
Я просыпаюсь одна в своей машине, которая все еще припаркована около бейсбольного стадиона.
Сейчас день.
Я моргаю и сажусь, осматривая свою одежду. Я не узнаю рубашку, которая на мне, но штаны те же. Сжимая ткань пальцами, я подношу ее к своему носу, вдыхая. Хит. Это его рубашка. Это был не сон. Слезы наполняют мои глаза, и я тянусь и потираю шею. Он вколол мне наркотики? Переодел в свою рубашку? Не понимаю. Почему он сделал это?
Я осматриваюсь вокруг. На парковке по-прежнему пусто, будто ничего и не случилось. Но его рубашка — доказательство того, что все было на самом деле. Я потираю лицо, пытаясь вспомнить, о чем он говорил, но мысли путаются, все как в тумане. Но я точно знаю, что он был здесь. Он снова говорил, чтобы я перестала искать его, но при этом продолжал появляться из ниоткуда. Как, черт возьми, я должна понимать это?
Я поворачиваю ключ, завожу машину и бросаю взгляд на телефон, который все еще лежит на пассажирском сиденье. Я беру его и вижу, что он включен. Я прищуриваюсь и подношу его ближе к лицу. Я выключала его. Знаю, что сделала это. Я разблокирую экран, и открывается приложение «Мой блокнот». Я вижу слова, и сердце колотится, когда я читаю их.