Бачи сидит в кресле. Его худое лицо выглядит почти по-прежнему, если не считать мешков под глазами, свидетельствующих о болезни почек.
– Не думал, что доживу до такого, — говорит он Эрону. — Представляешь, у меня здесь есть настоящая вода — Ян прислал! Самая натуральная, а не та, что уже процедилась сквозь наши организмы. Возможно, она меня вылечит.
– Почему бы и нет? — Убежденность больного растрогала бы и статую. Протянет ли он еще два года — в том случае, конечно, если они отправятся на планету Лори? Не исключено… Пока что Бачи — самый тяжелый больной на борту. Коби блестяще поставил ему диагноз: исключительно редкое заболевание под названием «синдром Мерчана— Бриггса» .
– Теперь я смогу умереть счастливым, — продолжает Бачи. — Надо же, чтобы такое выпало на долю именно химика-органика!
– Есть что-то любопытное? — Эрон указывает на образцы почвы, исследуемые Бачи.
– О да! Фантастика! Тут уйма работы. Я не тороплюсь: исследовал всего два образца.
– Дело твое. — Эрон убирает в чемоданчик баночки с анализами мочи и слюны больного.
Покинув Бачи, он не идет обратно к Лори, а пользуется проходом в центральной части корабля, чтобы попасть на «капитанский мостик». Так зовется на «Кентавре» защищенный носовой модуль, в экстренном случае способный вместить всю команду корабля. Но только теоретически: Эрону не верится, что большинство его спутников согласится тереться друг о друга локтями, даже чтобы выжить. Здесь собрано самое важное оборудование: компьютеры Алстрем, навигационные приборы, запасные генераторы и лазерная система — единственная ниточка, связывающая их с Землей. Йелластон, Дон и Тим обитают в непосредственной близости от «мостика». Эрон проходит мимо компьютерного блока и останавливается перед глазком в двери старшего связиста «Кентавра». Микрофона и камеры не видно.
Внезапно откуда-то из стены в районе его колена раздается надсадный кашель. Эрон подпрыгивает от неожиданности.
– Входите, док, — басит Бустаменте.
Дверь отъезжает в сторону. Эрон несмело перемещается среди колеблющихся силуэтов, из которых то ли шестеро, то ли семеро — крупные негры, внимательно наблюдающие за ним.
– Я как раз занимаюсь вопросом из вашей сферы, док. Сравниваю степень испуга. Зависимость нелинейная: чем ниже тон, тем выше прыжок.
– Любопытно. — Эрон опасливо пробирается среди призраков. У Рэя Бустаменте всегда сталкиваешься с разными чудесами. — Который из всех — вы?
– Прошу сюда. — Эрон наталкивается на зеркальную стену, обходит ее и попадает в более или менее нормальное измерение. Бустаменте лежит на кушетке.
– Закатайте рукав, Рэй. Сами знаете, зачем я к вам хожу.
Бустаменте нехотя подчиняется. Эрон надевает на его внушительный бицепс манжету, отмечая отсутствие жировых отложений. Возможно, верзила последовал наконец его совету. Глядя на табло, Эрон с удовольствием размышляет о Рэе, о том, что он называет про себя его тайной. Рэй — еще одна диковина, прирожденный повелитель. Настоящий оригинал, в сравнении с которым Йелластон — бледная абстракция. Не лидер коллектива, вроде Дона или Тима, а заводила, тиран, мужчина в квадрате, способный любого положить на лопатки, перепить, переорать, перехитрить. Он принудит твою женщину родить от него, но если надо, отправит к праотцам твоих врагов; он будет пестовать тебя — свою собственность, помыкать тобой, а ты будешь с радостью выполнять его повеления. Первобытный силач, поставивший родное племя на ноги; теперь племя уже не видит в нем нужды. Десять лет назад всего этого еще нельзя было разглядеть: тогда это был всего лишь высокий молодой чернокожий американец, морской офицер-электронщик с отличным дипломом, способный собрать сложнейшую электрическую цепь, не снимая боксерских перчаток. Тогда его плечи еще не превратились в бугры, а над пытливыми глазами не нависали тяжелые надбровные дуги.
– Очень советую наведаться к нам в лазарет, Рэй. — Эрон снимает с его руки манжету. — Этот прибор грешит неточностью.
– Чем же вы сможете мне помочь, док? Пропишете дурацкую пилюлю?
– Возможно.
– Я доберусь до этой планеты, док. Живым или мертвым.
– Непременно. — Эрон убирает инструменты, восхищаясь тем, как решил свою проблему Бустаменте. Что делать королю, рожденному среди муравьев и лишенному возможности даже взойти на муравьиный трон? Рэй трезво оценил ситуацию и решил сыграть ва-банк. Приняв решение, он оказался в двадцати триллионах миль от муравьиной кучи, на пути к девственной планете. Возможно, на ней еще осталось место для короля.
Среди зеркал появляется девичий силуэт, превращающийся в Мелани. Мелани — техник кислородного блока, этакая мышка в белом халатике, послушный инструмент в руках Рэя.
– Мы экспериментируем, — с усмешкой сообщает Бустаменте. — Что у нас сегодня на ужин, Мел?
– Корнеплоды, — серьезно отвечает она, отбрасывая назад пепельно-светлые волосы. — Сладко, зато мало протеинов. Сочетается с рыбой или мясом. Как бы тебе не разжиреть. — Она безразлично кивает Эрону и исчезает среди зеркал.
– Я в прекрасной форме. — Бустаменте потягивается и косится на Эрона. — Какой там воздух? Такой же прозрачный, как это выглядит на снимках? Спроси у сестры, хорошо ли там пахнет.
– Загляну к ней вечерком и обязательно спрошу.
– У меня тоже сплошные визитеры. — Неожиданно Бустаменте включает монитор, на который Эрон не обращал прежде внимания. Перед ними — комната связи, вид сверху. Соседняя кабина, откуда ведется управление вращением, пустует. Бустаменте ворчит себе под нос и переключает камеры; на мониторе появляется коридор, ведущий к капитанскому мостику, а затем какие-то иные места, которые Эрон не может сразу идентифицировать. Нигде ни души. Наблюдательная сеть, которой Бустаменте оплел весь корабль, — один из мифов-долгожителей на «Кентавре». Сейчас появилась возможность разобраться, что за мифом стоят камеры, спрятанные в стенах. Как ни странно, Эрон не усматривает в этом повода для упреков.
– Сегодня ко мне заглядывал Тим. Просто так, поболтать. — Бустаменте снова переключается на кабину управления вращением и приближает запертый лазерный пульт. Это зрелище таит в себе некую угрозу; Эрон вспоминает, как Фрэнк Фой пытался наблюдать с помощью камеры за Коби, не согласовав свои намерения со старшим связистом.
Словно угадав его мысли, Бустаменте цокает языком.
– Знаете, как выразился в старину чемпион по боксу в тяжелом весе Джордж Форман? «Миллионы валились с ног, повстречавшись в этих непроходимых джунглях с Большим Джорджем». Я строю собственные планы, Эрон. Мелани — это только начало. Она покрепче, чем кажется на первый взгляд, но, конечно, тщедушна. Ей надо наращивать мышцы. Следующая на примете — Даниэла. Морской биолог, разбирается в рыбах.
Он вызывает на экран новую картину: спина крупной женщины. Видимо, это игровая комната.
– Подбираете себе будущее семейство? — Эрон восхищен дальновидностью и самоуверенностью верзилы. Настоящий монарх!
– Это планы на отдаленное будущее. — Он пристально смотрит на Эрона. — Сначала нужно встать на ноги. У вас будут другие интересы, поэтому третьей я числю Соланж.
– Соли? — Эрон контролирует свои лицевые мускулы. — Но вы хотя бы?.. А что она? Рэй, впереди целых два года! Возможно, мы вообще не…
– Об этом не беспокойтесь док. Считайте, что я вас предупредил. Можете использовать оставшееся время, чтобы научить Соланж, как действовать, когда родятся дети.
– Дети… — У Эрона идет кругом голова. Слово «дети» не звучало на «Кентавре» уже много лет.
– Возможно, вам самому тоже пора задуматься о будущем. Это никогда не бывает преждевременным.
– Хорошая мысль, Рэй.
Эрон выбирается из залитых светом джунглей, надеясь, что его улыбка выражает профессиональную уверенность в выздоровлении пациента, а гнев проигравшего, чью женщину только что уволок более сильный. Соли, единственная отрада! Впрочем, впереди еще долгих два года. За это время; он придумает, как поступить. Или все предрешено заранее?